Небо в кармане 2!
Шрифт:
— Нужно торопиться, ваша светлость, государь ждать не любит.
— А вы распорядились бензин к самолёту доставить? И хорошо бы масло долить, — наконец-то привык к яркому солнцу и открыл глаза. Первым делом осмотрел букет в своих руках, потом на ленту глянул. Разукрасили всего, как новогоднюю ёлку. Хотел снять, а букет отдать восторженным поклонникам, да распорядитель каким-то чудом предугадал моё желание избавиться от лишней обузы и тут же предостерёг:
— Ни в коем случае этого не делайте, Николай Дмитриевич. На вас сейчас весь ипподром смотрит, нельзя поклонникам подобное небрежение выказывать!
Нельзя,
Распорядитель тут же приказал кому-то подвезти топливо для нашей летающей коляски, напомнил про масло, и всё это прозвучало как бы между прочим. Основным вопросом было — где плакаты?
Оказалось, они давно уже лежат рядом с кабиной.
Подошли, глянул я на эту кипу бумаги и озадачился. Да мы так сутки провозимся и то всё не разбросаем. Похоже, у меня на лице всё моё сомнение было написано огромными буквами, потому что распорядитель тут же постарался объяснить:
— Сегодня вот эту часть разбросаете, завтра вон ту, послезавтра остальное…
— Сколько в этой части весу? — вздохнул. И тут же уточнил, увидев полное непонимание в глазах распорядителя. — сколько эта кипа бумаги весит? А то вдруг мы с ней взлететь не сможем?
— Как это не сможете? — растерялся от такой постановки вопроса распорядитель. — Сейчас узнаю…
Пришлось разгружать багажный отсек. Оставили на земле и весь мой запас топлива. Под это дело затребовал отдельную коляску и полицейского для охраны своего личного имущества.
Осмотрел самолёт — всё-таки он без присмотра какое-то время находился. Не доверяю я никому. Уточнил ветерок у земли, в небо глянул, на солнышко и облака — в какую сторону бегут, откуда и в каком направлении эти листовки лучше всего начинать разбрасывать. Ну, чтобы им над трибунами оказаться, а не на кустах и деревьях.
Загрузили на освободившееся место первую часть плакатиков, запустились, убрали колодки и медленно покатились вдоль трибун под приветственные крики публики. Паньшин даже рукой махал восторженным зрителям под непрестанные вспышки фотоаппаратов.
Развернулись в конце поля, добавил обороты и начал разбег. Длины ипподрома достаточно, чтобы взлететь с нашей загрузкой. А вся эта эпопея с разгрузкой багажного отсека и взвешиванием макулатуры нужна мне для того, чтобы публика поняла — мы тут не шутки играем, а серьёзным делом занимаемся.
Стрекочет швейной машинкой моторчик, выбитая лошадиными подковами беговая дорожка все свои неровности тут же передаёт на сиденье, а уже от него эта мелкая вибрация переходит на позвоночник. Дрожит подбородок, клацают челюсти и плотно сжатые зубы ни капли не помогают! Хорошо ещё, что с набором скорости вибрация сначала уменьшается, а потом и вовсе пропадает.
Подрывать в воздух самолёт не стал, дождался, пока он сам на крыло встанет. Но и тогда придержал его порыв подняться повыше, придавил рулями, пролетел какое-то расстояние в горизонте. Вот когда разогнался, когда скоростёнка подросла, тогда и полез выше, начал карабкаться к облакам. А их над головой уже баллов семь-восемь образовалось. Ещё немного, и они начнут в дождевые преобразовываться. А пока они снежно-белые с проглядывающей кое-где сырой серостью.
Вот и противоположный конец поля мелькнул под крылом. Проплыли
Адвокат понятливо кивает и развязывает шпагат.
— Приготовиться! — командую, и Паньшин приоткрывает дверку. Привычным движением вставляет ногу в распор и не даёт ей захлопнуться. Смотрит на меня, а я на трибуны. Вот первая из них уходит под капот и я киваю напарнику:
— Сброс!
И Паньшин начинает выбрасывать бумажки в приоткрытую дверную щель. За первой пачкой уходит вторая, третья. Остальное в следующем заходе. А пока можно немного покрутиться над полем, порадовать собравшуюся публику…
— Александр Михайлович! — государь обменялся с супругой быстрыми взглядами, улыбнулся и подозвал князя. — Смотрю, заинтересовал тебя этот аэроплан?
— Скрывать не стану, хотел бы я сам сейчас оказаться на месте младшего Шепелева, — Сандро проводил мечтательным взглядом тяжело взлетающий аппарат.
— Ну и возьми над ним шефство, — посоветовал тут же. — А там кто знает, может, и сам когда-нибудь поднимешься в небо…
Глава 12
Два полёта на потеху праздной публике…
Нет, не так! В корне неверно обозначать подобным словом собравшихся на поле людей. Это мои горячие поклонники, энтузиасты воздухоплавания, поддерживающие меня не только морально, но и финансово. Каким образом? Так за билеты они платят? Платят. Сейчас это пролетело мимо, но вот дальше обязательно буду настаивать на выделении мне определённого процента с билетных продаж. Или замахнусь на большее — на долю со всего дохода. Ведь в подобных мероприятиях билетная выручка лишь малая часть, основное даёт торговля и различные увеселительные мероприятия. Аттракционы там какие-нибудь, лотки и палатки, кафешки и ресторанчики. Я же вижу, что на летних террасах яблоку негде упасть, всё забито жующей публикой. А внутри что делается? В теньке? Там клиентов ещё больше!
Эх, разошёлся я что-то. А кто бы на моём месте не разошёлся, когда вот она перед глазами — упущенная выгода. И как это наш ушлый адвокат упустил такую отличную возможность немножко обогатиться и не выбил нам энную долю с продаж? Наверное, потому, что всё это происходит в первый раз? Чушь! Не полёты, так что-нибудь другое же было? Наверняка! Просто человек закрутился…
А-а, ладно! В общем, два полёта и на сегодня всё, программа выполнена. Катать я тоже никого не стал, все эти мероприятия перенёс на потом. Может быть, на завтра. Или на послезавтра. Разбросали плакаты-листовки, покрутился над полем, крыльями публике помахал, да и хватит. Ресурс не только у мотора ограниченный, но и у меня тоже. Такой перелёт позади! Что? Расстояние невеликое? Так и скорость у нас тоже не сильно большая! Устал, просто устал. Протрястись при умеренной турбуленции на жёстком сиденье несколько часов, да всё это под палящим солнцем, да ещё когда оно прямо в лицо светит, это ого-го! Хоть дверки открывай для вентиляции…