Небо в кармане 3
Шрифт:
Высота всё та же — десять метров. Иду в горизонте на минимальной скорости, самолёт становится валким, приходится энергично работать ручкой управления, чтобы держать его ровно.
Пора! Малый газ, скорость ещё больше падает, вот-вот свалимся на крыло. За мгновение до этого отдаю ручку от себя и начинаю снижаться. Высота быстро уменьшается. В паре метров от земли гашу вертикальную, увеличиваю тангаж и добавляю обороты мотору. Чтобы удержать машину и не свалиться.
Нос задирается вверх, площадку вовсе не вижу, близость земли контролирую боковым зрением. И стараюсь идти без кренов. Горизонта здесь нет, поэтому больше полагаюсь на опыт.
Казалось
Прибираю обороты — скорость падает, самолёт проседает. Слишком быстро он снижается? Значит, ручку на себя. Но, не перетянуть. Медленно подходит к земле? Это тоже плохо, скорость быстро уменьшается, сопротивление-то сейчас ого-го какое.
Вот таким образом и приходится работать, прибирая или добавляя на комариный хобот обороты мотора, работая ручкой на пикирование или кабрирование. Нет, неточно выразился. Какое ещё пикирование при такой посадке? Только кабрирование. Просто изменяю положительный угол тангажа, так скажу. Оно вернее будет. Делаю его чуть больше или чуть меньше, только и всего.
Ага, без опыта попробуй повторить. Захочешь, и ничего не выйдет, сложное это дело. Это не джойстиком под контролем вычислителя пилотировать…
И про хвост нельзя забывать ни в коем случае! А то приложишься в забывчивости о землю хвостовой балкой. И настанет кирдык. Самолёту уж точно. Потому что после такого носовая часть со всего маху просто рухнет на землю. Последствия нетрудно себе представить.
Перед самым касанием убрал обороты и дёрнул ручку на себя, тем самым окончательно погасил поступающую и почти окончательно вертикальную скорости. Ручку сунул вправо, педаль тиснул влево, чтобы параллельно склону оказаться, а высоты уже оставалось буквально сантиметр. Ну или чуть меньше. Но никак не больше, это точно. Ещё успел крепко зубы сжать, чтобы язык не прикусить. А справа обрыв! И беснующийся на камнях бурный поток воды…
И всё равно касание получилось очень жестким. Ну и что, что самолёт у меня пустой? Плюхнулись так, что стойки жалобно скрежетнули деформируемым металлом. Хорошо, что не дзинькнули лопнувшим железом. Подобный звук означал бы полную катастрофу. Или это дерево в местах крепления жалобно взвыло от такой нагрузки?
Сразу же после касания вернул ручку и педали в нейтральное положение. Подпрыгнули… Невысоко. И сразу же тяжело плюхнулись. Тут же левую педаль вперёд, самолёт послушно задирает нос вверх, параллельно пологому склону, и останавливается. Почти…
Мотор на оборотах малого газа работает, винт гонит поток плотного воздуха назад и только это спасает машину от сползания в обрыв. Тем не менее, вроде бы как начинаем еле заметно двигаться в обратном направлении. Всё-таки сползаем! Я рву замок привязных ремней и тороплю полковника:
— На выход!
— Сейчас, сейчас, — суетится Изотов и никак не может открыть замок двери. — Чёрт, чёрт! Есть!
Константин Романович самым буквальным образом вываливается наружу и пропадает из поля моего зрения. Я выпрыгиваю следом за ним, задержавшись буквально на мгновение. А мотор пусть продолжает работать, ничего с ним не случится.
Оцениваю результаты посадки и целостность планера, оглядываюсь в поисках камней…
Только что их было очень много и вдруг все куда-то исчезли!
Бах! Это Изотов бухает первым камнем прямо по ободу. Чертыхается и тут же перекидывает тяжёлую
Но, тут же одно из них приходит в движение. Самолёт тормозит одним колесом, а второе начинает медленно прокручиваться и медленно-медленно разворачивает аппарат.
— Ещё камни нужны! — поторапливаю замершего, было, полковника, и наконец-то вижу подходящий булыжник буквально у себя под ногами. Где были мои глаза?!
Выдираю его из земли, нещадно ломая ногти, пихаю под свободное колесо. И тут же бегу к следующему. Чем больше камней уложим под колёса, тем надёжнее будет. Ну и убирать нам потом меньше…
Глава 3
Дутики обложили солидной горкой, чтобы наверняка, чтобы колёса не перепрыгнули через камни. Заключительную точку в этом нелёгком и грязном деле поставил Константин Романович — принёс плоский тяжёлый осколок и заблокировал им хвостовой костыль. Китель на животе измазал, покраснел от нагрузки, как помидор, но справился. Выпрямился, устало выдохнул, с хрипом и свистом в груди, осмотрелся и не нашёл, на что можно присесть. Облокотился осторожно и аккуратно на стрингер фюзеляжа, чтобы обшивку тканевую не продавить, тыльной стороной кисти смахнул пот со лба и устало произнёс:
— Надеюсь, теперь уже точно никуда не скатится.
— Надеюсь, — почти всю его фразу больше по движениям губ угадал, чем услышал.
Мотор-то продолжает рокотать выхлопом, винт так и шелестит, режет прозрачный горный воздух. Занырнул в кабину, чтобы перекрыть топливный кран и зажигание выключить.
Щёлк, и винт послушно замирает. По инерции сделал пару оборотов, не больше. Компрессия пока хорошая, поэтому и выбег минимальный. Свободного вращения у нас нет, не та конструкция.
По ушам тишина ударила. В первый момент даже как-то растерялся, почему так тихо. Но услышал грохот воды по камням и успокоился. Просто слух привык к монотонному рёву мотора и не сразу переключился.
Вылез из кабины, посмотрел в спину убегающему к дымящемуся лагерю полковнику. Посмотрел в ту сторону, откуда к нам должно подкрепление подойти, закономерно никого не увидел. Потому что солнце прямо в глаза светит, слепит, пришлось ладонь козырьком ко лбу приставлять. Но и это не помогло.
Ну, нет и нет, подойдут, никуда не денутся. Упёрся ладонью в борт, покачал самолёт. Стоит крепко, даже не шевельнулся. Наклонился, осмотрел стойки — как там раньше было? Визуальным осмотром установлено отсутствие сколов и трещин металла? Да, вроде бы так и есть. Ну вот почему-то захотелось казённым языком технических формулировок хоть немного вернуть ту мою прежнюю жизнь. Скажу честно, получилось так себе. Скорее грустно, чем весело. Настроение точно не поднялось
Ещё раз осмотрел стойки, центроплан, покачал туда-сюда крылья. Всё нормально вроде бы как. А вот стойки ушли. Просели. То есть, всё-таки деформировались. Но винт землю не цепляет, значит, взлететь сможем, и это сейчас самое главное.
Ещё раз посмотрел на восход, потом на копошащегося у скомканной палатки полковника. Перевёл взгляд на разгромленный лагерь бандитов, на продолжающий дымить на той стороне реки кишлак, хмыкнул и полез в нагрудный карман.
Пистолет привычно лёг в ладонь. Тёплый металл нагрелся, ластится, словно котёнок, только что не мурчит. Дослал патрон, поставил на предохранитель. Ещё раз оглянулся по сторонам, никого. А слышать я никого за рёвом воды не слышу.