Небо в огне
Шрифт:
– Нора на месте, - выдохнул Алсек, сбрасывая наземь мешки и протискиваясь в узкий лаз. Куман, освобождённый от ноши и упряжи, устремился к самым густым и пышно цветущим кустам и захрустел ветками. Хифинхелф, не обращая внимания на ливень, следил за ящером с дюны, пока Алсек не дёрнул его за хвост.
Изыскатели ушли недалеко от входа – лишь до первого расширения, где Ти-Нау мог встать во весь рост, а высокий иприлор – передвигаться, пригнувшись. Хифинхелф возился с мешками, пока Алсек сгребал по углам и закоулкам сухие листья и стебли и ждал, когда крошечный обломок кей-руды нагреет их и разожжёт пламя.
– Когда кошшки ссюда вернутсся,
– Нам надо просохнуть, - отозвался Ти-Нау, зачарованно глядя на золотистое пламя. Его и впрямь пробирал озноб после бултыхания в зловонной яме, вместе с костяными змеями и похороненными заживо пленниками давней войны. Скинув тростниковую накидку и стянув сапоги, он вылил из них воду и устроился у огня.
Крылатые кошки из клана Млен-Ка жили когда-то в этих норах, от них остался и лиственный настил, но уже десять лет их у Песчаной Улитки не видели – и Алсек, настороженно оглядываясь на лаз и пляшущие за ним тени, думал, что вода сочится под могильник и выносит из него искры Квайи не первый год… может, мёртвый огонь кошек и спугнул.
Хифинхелф, разложив кости для просушки, сам сел у огня, протянув к нему чешуйчатые лапы.
– Хорошо ссходили, - успокоившись, иприлор почти перестал шипеть и высовывать язык. – Одиннадцать черепов и охапка вссяческих косстей, не считая вссего прочего.
– Одиннадцать? – встрепенулся изыскатель. – Когда я считал, выходило двенадцать.
– Двенадцатый – наплечник из костяной пыли, - махнул лапой ящер. – В воде их не вдруг различишшь. Одиннадцать воинов Нерси наконец упокоятсся, как подобает. За двенадцатым ссходим днём… и не ссегодня.
– Его, я боюсь, упокоят без нас, и весьма жестоко, - нахмурился Алсек. – Если даже эта тварь не выплывет сама на запах живых людей, тонакоатли заметят, что в проломе что-то светится. Но и такой покой – тоже покой. Ты отогрелся, Хифинхелф? Есть хочешь?
Иприлор покачал головой и подтащил к костру мешок, на котором грудой свалены были кости.
– Ссначала переберём это хозяйсство, - он вытряхнул из седельной сумки охапку ветоши и сложил в стороне от огня. – Перессчитаем и разложим. Потом отмоемсся. До тех пор еду трогать нельзя. Поссвети с этой сстороны…
Ни кожи, ни плоти на костях давно не осталось, посваливались с них и остатки одежды, доспехи истлели, деревянные пластины рассыпались в труху, костяные – почернели. Глядя на черепа, сохнущие рядком на циновке, Алсек не чувствовал ни страха, ни омерзения – только печаль.
– Спокойного вам сна, авегнур а-Нээр’иси, - прошептал он, прикасаясь к налобной повязке и прижимая вторую руку к груди. – Да увидите вы солнце по ту сторону мёртвых болот…
– Ессли бы Нецисс был тут, он бы сс ними поговорил, - вздохнул Хифинхелф, протягивая руку к черепам и тут же отводя её. – А сс нами они говорить не сстанут.
– Со мной-то уж точно, - понуро кивнул Алсек, виновато глядя на черепа. Кто из его предков в ту давнюю войну отличился в Нерси’ате, он не знал, но уверен был: из живших тогда в стране Кеснек от войны никто не увернулся. Кто-то привёз сюда этих пленных, кто-то построил проклятые башни и похоронил их там заживо. Много их ещё осталось в пустыне…
– Хшш… - иприлор приподнял большой тёмный ком, истекающий мутной влагой, и сам от него шарахнулся – оболочка из прогнившей кожи распалась, сбросив чудом уцелевшие костяные чешуи, и на пол
– Хиф! – Алсек замер с горящей палкой наперевес, не сводя глаз с груды обломков. Кости не шевелились, неподвижными остались и клочки тёмной кожи, и груда соединённых воедино прозрачных чешуй – почти целая кольчуга из речного стекла.
– Вот так шштука… - ящер поднял доспех, и лёгкая кольчуга тихо зазвенела. Длинная стеклянная рубаха, прочная, как иприлорская бронза, а то и прочнее… Иприлор тихо присвистнул и щёлкнул языком.
– Речное стекло, - хмыкнул Алсек, бережно подбирая рассыпанные кости и вытирая их ветошью. К ним прилипли потемневшие истрёпанные перья – когда-то яркие, теперь – грязно-серые, мелкие жёсткие пёрышки со склеенными волокнами – часть покрова перистых змей из моховых дебрей Нерси’ата. Изыскатель вытер и их, осмотрел со всех сторон – вроде бы они были красными, а может, пятнистыми или тёмно-багровыми? Теперь уже не угадаешь…
– Клянуссь Вссеогнисстым, - иприлор поднёс кольчугу к лицу, едва не касаясь её высунутым дрожащим языком. – От неё до ссих пор пахнет чисстой водой!
– Мало её, что ли, прополоскало?! Тоже мне, диво… - покачал головой Ти-Нау, складывая тёмные кости рядом с черепами. На полу остался жёлтый просверленный клык – тонкий изогнутый зуб крылатого демона Квэнгина, ночной твари, жадной до крови и тёплого мяса.
– Хсс… Вы, пусстынный народ, в воде ничего не ссмысслите, - сверкнул глазами ящер, неохотно возвращая кольчугу на циновки. – Это запах великой реки, реки на ссевере. Могучей, как Ссимту в дни ссамых большших разливов. Поссмотри, что тут за знак!
Он бережно расправил стеклянную рубаху и указал на оскаленную пасть, сложенную из синих пластин на её груди. Тёмно-синие, лазурные, бирюзовые и зеленоватые, вблизи они рассыпались бликами, издалека же превращались в голову змея, окружённую волнами.
– Великий Змей Небесных Вод, - склонил голову Алсек. – Там, где делают стеклянные доспехи, его очень почитают. Знать бы, кто их владелец! Не осталось там никаких знаков?
Он вынул из бесформенной груды на циновке пару крупных костей, покрытых илом. Что-то скатилось с них и зазвенело на камнях. Наклонившись, изыскатель увидел зелёную пластинку – плоскую широкую бусину из яркого, хоть и заляпанного грязью, стекла. Вторая упала рядом – нити, соединявшие их, истлели, кожаный браслет, который они украшали, превратился в зловонные лохмотья. Алсек вытер бусину ветошью и растерянно мигнул – из глубины стекла проступали полупрозрачные очертания тонкого изящного листа.
Хифинхелф тихо вздохнул, с трудом отвёл взгляд от стеклянной брони и принялся перебирать мелкие костяшки – Алсек черпал их со дна без разбора, вместе с илом и ошмётками гнилой ткани. Тут были кости пальцев, пара маленьких мраморных бусин, серовато-жёлтые чешуи с несложным узором – остатки некромантских доспехов… Костяшки ящер бережно вытирал и складывал к черепам, остальное, отряхнув, собирал в горку поодаль от костра.
– Хсс! – он поддел пальцем что-то тёмное, похожее на кусок белой ячеистой сети, в которую попал ком тины. С тихим хрустом странный предмет рассыпался на части. Среди разбитых полукружий из зачарованного праха темнели костяшки и обрывки кожи, а на одном из истлевших пальцев тускло поблескивало серое кольцо.