Нечестивый
Шрифт:
— Что же так неаккуратно, — сказала она, наморщив носик.
Девушка вцепилась в мои отросшие волосы и приподняла безвольно повисшую голову. В ярком белом свете ламп, я увидел лицо старухи. Можно заметить едва уловимые моменты, когда лицо растекалось, обвисая.
— Отпусти меня, — сказал я, едва размыкая от слабости губы, — я сделаю все, что хочешь.
Она визгливо засмеялась и снова отвесила мне оплеуху.
— Еще чего, — сказала девушка, — ты просто сосуд. Никчемный, но очень вкусный.
Самое забавное, что в последние моменты, я не мог отвести взгляда от ее подпрыгивающих грудей, с торчащими от возбуждениями сосками.
Голова закружилась, когда она припала к моей шее. Я устало прижал щекой к ее шелковистому плечу. Такая смерть лучше, чем бесконечная цепочка перерождений в мире полном смертоносных тварей. Но татуировка сильно обожгла грудь, мгновенно отрезвляя меня. Я схватил палец девушке и резко дернул вверх. Девушка заорала и быстро отскочила от меня.
— Ах, ты глупый щенок, — прошипела она, — я вырву твои кишки и сожру их.
Если и бывает странные стечение обстоятельств, то по иронии судьбы они становятся настолько удивительными, что кажется, будто все подстроено, специально. Белая фигура возникла в зеркале, медленно высунув голову сквозь стеклянную гладь. Черт возьми, это ведь то существо из снов.
Татуировка на груди пульсировала, посылая горячие волны по телу. Мое сознание будто отодвинулось в сторонку, предоставляя контроль сущности внутри меня. Оно растет внутри, внезапно осознал я Проникает везде, выпуская тонкие черные нити.
Я с удивлением наблюдал, как рванул вперед. Кулак врезался девушке в живот, второй удар в челюсть. Я наносил удары, пока перебинтованное существо пыталось затянуть девушку внутрь зеркала. После моих ударов на теле девушки сразу же вспухали красные пятна, позднее надувавшиеся изнутри плотью. Похоже она перестала контролировать уловку, позволяющую молодеть.
Я понял, что получаю удовольствие от избиения живого существа. Пусть тело двигается на автомате, но ощущение остались предельно острыми. Я понял, что сущность внутри меня защищается. Но отчего, в том мире, оно бездействует?
Существо из зеркала высунулось почти наполовину. Сильным рывком оно затащило девушку в покрывшееся зыбью отражение.
Надеюсь, что они оба исчезнут в зеркале. Тогда я сразу свалю из больницы, не дожидаясь комиссии и докторов. Сущность внутри меня решила, что опасность миновала и я ощутил полный контроль над телом.
Девушка громко закричала и в последний момент успела ухватиться за мою кисть. Меня потащило вперед в расплывающуюся серебристую рябь. Невозможно сопротивляться, будто бульдозером тащат. Я вцепился двумя руками в пальцы девушки и зарычал. Вот сейчас мне стало по-настоящему жутко. Люди так не рычат, не с такой злобой и ненавистью. Мышцы на моих руках вспучились и выступили крупные синие вены. Почти отодрал, осталось совсем немного.
Резкий рывок бросил меня вперед. Мои руки настолько свело, что вряд ли разожмешь тисками. Меня втащило в полную темноту. Ощущение, будто оказался в теплом и влажном киселе. Я попытался вдохнуть, но вместо воздуха в рот полезла густая слизкая масса.
Красное желе
— Ну открой ротик, надо покушать, — прозвучал незнакомый голос.
Я распахнул глаза и сразу прищурился от яркого света ламп.
— Не хочет Михаил Андреевич, — пробасила старуха, — видать за шлангом придется идти.
Я только сейчас привык к освещению и смог разглядеть, что нахожусь в весьма небольшом помещении, не больше десяти квадратов. Вдоль стен гудели и мигали огоньками два железных ящиках, возле них стоял мужчина в синем халате. Почти по центру комнаты стояло железное кресло с зажимами для ремней. Я повернул голову и увидел медсестру, напавшую на меня в туалете. Сейчас она пребывала в старческом облике, на нее набросили покрывало и меня привязали к стулу. Если судить по перепачканному красной слизью лицу, то бабка успела накормить ее. Лицо медсестры приобрело откровенно дебильное выражение, а глаза остекленели и будто выкатились вперед.
— Зина, — по-бабьи визгливо ответил доктор, — я же сразу говорил взять шланг.
Есть такие мужчины, которые манерностью и холеностью легко переплюнут любую женщину. У Михаила Андреевича были аккуратно зачесанные назад волосы, сверкающи белый халат и ничем не примечательное лицо, кроме полных губ, но выбритое с хирургической тщательностью.
Зина опять вздохнула и вышла из помещения, громко шаркая ногами по полу. Доктор неприязненно посмотрел ей вслед и что-то тихо сказал. Затем он перевел взгляд на меня. Я сразу поежился, смотрит, будто я ему на ковер нагадил. Внезапно накатила паника и я задергался на кресле, попытавшись освободиться. Тело не подчинялось, будто после глубокой заморозки.
— Не дергайтесь, молодой человек, — сказал доктор, — сейчас все пройдет.
И правда, на меня тут же накатила волна безмятежности и спокойствия. Я расслабился и почувствовал, как губы расплываются в улыбке.
— Кудряшов, как дела у братьев Кошевых? — спросил доктор, обращаясь, к мужчине, возившемуся с приборами.
Тот повернулся и с виноватым видом пожал плечами. Мужчина походил на типичного деревенского парня, особенно тонкими усиками под губой и копной светлых волос.
Я вспомнил, что троица упоминала доктора Кудряшова за обедом. Совсем ничего не понимаю — где я оказался, куда делась забинтованная тварь и чего стоит ждать дальше.
— Испытуемые в данный момент не реагируют на окружающих, — сказал Кудряшов, — но следует считать успехом, что все трое выжили.
— Но согласитесь, какая превосходная получилась проекция! — воскликнул Михаил Андреевич, — по ней можно десяток докторских защитить.
— Особенно момент, где их отец рубит мать топором и скармливает свиньям, — сказал Кудряшов, то ли с восхищением, то ли с отвращением, — после такого любой с ума сойдет.
Меня немного отпустило, но я все равно пребывал в состоянии счастливого безразличия. Кудряшов открыл нижнюю секцию шкафа и вытащил кучу сложенных металлических трубок. Ловко орудуя руками и устанавливая зажимы, он сложил их в большой куб. Проверив его на прочность, он достал стеклянную банку с черным порошком и обмакивая палец внутрь, начал быстро писать странные закорючки вокруг куба.