Нечестивый
Шрифт:
— Быстрее, сестрица, — ласково сказал он, мгновенно переменившись в лице.
Я попыталась всунуть ногу, но сделать это без рук оказалось проблематично. Я с надеждой посмотрела на дядю, но он сделал вид, что его очень интересует обломок стрелы на полу. Вот же гордый засранец, надо и его внести в свой список, как раз место отца освободилось. А подарки пусть в задницу брата запихает.
Все же засунув ноги, я грустно уставилась на развязанные шнурки, дохлыми червями висящие сбоку.
— Идем, — нетерпеливо дернул ошейник брат, заставляя меня
Подъезд выглядел вполне обычно, но приглядевшись, я увидела в углу комок черной плесени. Мне сразу вспомнился сон, где мечник убил меня, вонзив клинок в грудь. Я была почти уверена, что мечник — это Серов. Но почему везде был туман и что за странные твари бродили в нем?
— Не делай такое глупое выражение лица, — произнес брат, оглянувшись на меня.
Мы прошлись вверх по лестнице. В воздухе отчетливо слышались тяжелые, влажные миазмы. Везде были видны мокрые пятна. Стены покрывали блеклые серые разводы, словно кто-то провел испачканными в краске пальцами.
— Самая первая, — сказал дядя, указывая на обитую черным дерматином дверь, справа.
Брат остановился перед ней и осторожно нажал кнопку звонка. От кончика его пальцев протянулась липкая, черная нить, которую он брезгливо вытер о стену.
На звонок никто не ответил. Брат нервно ударил ногой по двери и выругался. Дядя прошел вперед, достал из куртки две стальных отмычки и наклонился над замком. Два легких поворота рукой и дверь щелкнула, открываясь наружу.
Брат пошел первым, таща меня за собой, но остановился возле вешалки, пропуская дядю. В глаза сразу бросилась темнота в квартире, вдобавок сильно несло тухлятиной.
Дядя прокрался вдоль стены и открыл дверь в зал, после чего поманил нас рукой. Я едва не задохнулась от спертого, почти едкого воздуха в комнате. Старый, продавленный диван, большой красный ковер на стене, квадратный телевизор, жили здесь весьма небогато. Весь пол покрывала липкая черная жижа, от которой и исходил неприятный запах. Она просачивалась через ткань кроссовок, холодная, словно из проруби. На окнах висели тяжелые шторы, пропускавшие лишь малую толику света.
— Мне это не нравится, — сказал дядя, — давайте быстро осмотримся и уходим.
Брат потянул меня за собой, подойдя к окну. Я ощутила, как холодная влага обволакивает мои ступни, заливаясь сверху. У дяди с братом были высокие, шнурованные ботинки, с металлической окантовкой на носках, им плевать, хоть по болоту бегай.
— Да будет свет, — провозгласил брат, отдергивая шторы.
Едва серый тусклый свет коснулся поверхности черной жидкости, она пошла мелкой пузырящейся рябью, высыхая за считанные секунды. Не обращая на это внимания, брат вышел в коридор, хрустя черной коркой, оставшейся от жижи.
— Кирилл, будь осторожнее, — предупредил дядя, — мы не знаем, чего ожидать.
— Я знаю, — сухо ответил брат, достав пистолет, — придержи Есеню.
Он бросил дяде поводок, и выставив дуло, медленно двинулся вперед. Одетый во все черное, он почти
— Не могу, — твердо сказал он, — твой брат теперь глава, его приказы беспрекословны.
— Он вас убьет, как только представится возможность, — раздраженно выпалила я.
— Значит, так должно случиться, — усмехнулся дядя и внезапно напрягся, вслушиваясь.
Я напрягла слух, пытаясь уловить малейшие шорохи в квартире. Едва заметные звуки шли из стены, будто внутри что-то скребется. Из конца коридора донеслось слабое похрустывание, но это возвращался брат.
— В остальных комнатах только эта черная дрянь, — сказал он хмуро, — причем, мать Серова не выходила, наши не могли ее упустить.
— Послушай, — указал дядя на стену, — там что-то есть.
Брат приложил ухо к стене и закрыл глаза. По желтым обоям прошлась волна, сминая бумагу, и брат тут же отскочил назад, выпуская в стену всю обойму. Разрывая бетон, как пластилин, из стены вырвалось длинное черное щупальце и с невероятной скорость пронеслось возле лица брата. Промахнувшись, оно врезалось в стену и снова исчезло, не оставив следов. Черные пятна проступили в местах выстрела, будто стена это живое существо. На месте, где вылезло щупальце зиял черный пролом, из которого с бульканьем стекала жижа.
— Уходим, — скомандовал брат, — сейчас же.
Дядя сдвинулся с места, но дверь резко захлопнулась, врезаясь в косяк, обсыпавшийся перхотью штукатурки. По квартире пронесся легкий шелестящий смех. Дядя врезался в дверь плечом, пытаясь выбить ее наружу, но его отбросило назад, как резиновый мячик.
— В зал, — рявкнул брат, — спиной не поворачиваться.
Я заметила, что на полу, подсвеченном тусклым светом из комнаты, побежали ручейки черной жидкости. Стена покрылась темными пятнами, с длинными тонкими полосами вытекающий жижи.
Мы вошли в зал и прислонились спинами друг к другу, чтобы успеть отразить нападение с любой стороны. Я сорвала ошейник с шеи и выбросила в темноту коридора. Мрак за дверью сгустился, будто что-то неосязаемое останавливало свет из окна. Жидкость крохотными струйками пыталась прорваться к нам, но сразу же высыхала, оставляя темный налет.
— Что будем делать? — спросил дядя, — уйдем через окно?
— Другого выхода нет, — ответил брат, — Есеня идешь первая.
— Есть, — не задумываясь, ответила я.
В таких ситуациях не время предаваться семейным склокам и личной неприязни, в конце концов, главное это выжить.
Я подбежала к окну и отбросив тюль, рванула на себя пластиковую ручку. Она неожиданно легко поддалась и мягко чавкнув, оторвалась от окна. Края ручки оплыли, размякли и она вся истаяла, как свеча.
Я сорвала тюль и обмотав кисть, со всей силы ударила стекло. Окно сильно растянулось под ударом, словно резиновое, и мягко вытолкнуло мою руку обратно.
— У нас проблемы, — крикнула я, — окно не поддается.