Нечто по Хичкоку (сборник)
Шрифт:
— Это и есть доказательство?! — воскликнул отец Марчисон.
— Да, я думаю, что это и есть доказательство, — серьезно сказал профессор. — Пойдемте обедать. Я страшно голоден.
Они спустились в столовую. Все время пока Питтинг прислуживал им за обедом, профессор рассуждал о птичьих нравах, приводил интересные факты из жизни птиц, говорил об их способности подражать. Видно было, что профессор основательно изучил эту область знаний.
— Особенно сильно развиты способности подражать у попугаев.
??Они чрезвычайно наблюдательны. К сожалению,
— Вы хотите сказать, что им не хватает рук?
— Рук у них нет, но есть голова. Вот послушайте. Когда-то я знал одну старуху, разбитую параличом. Она только и могла, что качать головой вправо-влево. Сын, он у нее матрос, привез ей из плавания попугая. Он присмотрелся к старухе и стал так же качать головой. Особенно наблюдательны эти серые попугаи, они постоянно настороже.
Держа в руке бокал вина, Гильдей внимательно посмотрел на отца Марчисона. Святой отец хотел что-то сказать, и вдруг его словно озарило. Но в этот момент Питтинг поставил осторожно на стол блюдо с сырыми клецками, потом снова подошел к лифту, соединяющему столовую с кухней, и принес на стол фрукты, графинчик с вином, расставил все это очень аккуратно, стряхнул в ладонь крошки и неслышно исчез. После ухода метрдотеля отец Марчисон высказал озарившую его мысль.
— Я, кажется, понял вас. Вы думаете, что Наполеон видит этого пришельца?
— Теперь я это понял. Попугай наблюдает за ним с того самого вечера, когда он сюда проник.
Святого отца озарила вторая мысль:
— Вот почему вы накрыли его клетку.
— Вы правильно подумали. Попугай стал меня в тот вечер нервировать. Но теперь я решил наблюдать за птицей. Я потерял даром целую неделю в Вестгейте, а вот для Наполеона это время не прошло зря… Возьмите яблоко.
— Нет-нет, спасибо.
— Тогда поднимемся в библиотеку?
— Нет-нет, спасибо.
— Простите, не понял.
— А? Что я сказал? Простите, я задумался.
— Вы задумались, потому что ваша версия с нервным кризисом провалилась.
Они вышли в коридор.
— Меня поражает ваше спокойное, рассудительное отношение к происходящему, — сказал отец Марчисон.
— А как же иначе? Я — ученый, я привык относиться к фактам с точки зрения исследователя. В моей собственной жизни произошло аномальное событие, я должен изучить его.
— Да, вы совершенно правы.
Когда они пришли в библиотеку, отец Марчисон сразу посмотрел на клетку, попугай пробудил в нем любопытство, смешанное с тревогой. Легкая ироническая улыбка изогнула тонкие губы профессора Гильдея, он сразу заметил, что его друг стал воспринимать все события совсем по-иному. Святой отец увидел эту улыбку.
— Ваше предложение интересно, но окончательно вы меня еще не убедили, — попробовал он защитить сданную позицию.
— Я знаю это, но думаю, что прежде чем завершится сегодняшний вечер, вы уже будете убеждены… А вот и кофе! Давайте выпьем и одновременно начнем
— Слушаюсь, сэр.
— Мне не хочется пить на ночь крепкий кофе, — сказал отец Марчисон. — Если можно, побольше молока.
— Давайте вообще откажемся от кофе, чтобы вы не могли сослаться на нервное возбуждение. Я уже изучил вас, вы можете сомневаться с таким же упорством, с каким вы верите.
— Прекрасно. Обойдемся без кофе.
— Но сигарету можно себе позволить. После этой небольшой паузы мы и приступим. — Он выпустил извилистую ленту голубоватого дыма.
— А как будет выглядеть этот опыт? — поинтересовался отец Марчисон.
— Мы спрячемся и будем наблюдать за поведением Наполеона. Кстати, мне это напоминает…
Он поднялся, прошел в угол комнаты, взял зеленую ткань и накрыл клетку.
— Когда мы спрячемся, я сниму тряпку.
— Скажите мне сначала, в течение этих последних дней вы что-нибудь замечали?
— Ничего, кроме ощущения, что кто-то невидимый постоянно присутствует здесь и неотрывно следит за мной. Это ощущение все время усиливается.
— Есть у вас ощущение, что он перемещается вместе с вашими перемещениями?
— Не всегда. «Оно» было в этой комнате, когда вы пришли. «Оно» и сейчас здесь. Но когда мы спускались в столовую, я чувствовал, что отдаляюсь от него. Следовательно, «оно» оставалось здесь. Давайте пока не будем об этом говорить.
Они продолжали курить, переменив тему разговора. Когда они бросили окурки в камин, Гильдей сказал:
— Теперь я предлагаю спрятаться за гардинами по обе стороны клетки. Я сдерну тряпку с клетки. Будем наблюдать, а потом обменяемся впечатлениями. Пойдемте потихоньку.
Святой отец спрятался за гардиной слева от клетки, профессор — за правую гардину. Профессор протянул руку и сбросил тряпку с клетки на пол. Попугай, как видно, спал в затемненной клетке. Свет разбудил его, и он стал двигаться по жердочке, перья у него на шее взъерошились, поочередно он поднял одну и другую лапы. Следующим его действием было почесывание спины. Голова у него хорошо поворачивалась на гибкой шее. После этого он занялся орехом, специально закрепленным для его удобства между прутьями клетки. С орехом он справлялся довольно ловко, но провозился с ним долго. Покончив с орехом, попугай стал чистить лапами крылья. Он помогал себе в этом занятии клювом, что-то выискивая в перьях. Операция чистки крыльев затянулась надолго, и отец Марчисон мог спокойно размышлять о бесполезности задуманного предприятия и трате времени, которое он мог бы употребить разумнее. Ситуация могла даже показаться комичной, но случилось совершенно противоположное, отец Марчисон все увидел в трагическом преломлении. Когда он разговаривал с профессором в столовой, впечатление было, что Гильдей вполне владеет собой, что он вполне спокоен. Сейчас, когда он спрятался за гардиной, как видно, его состояние было другим, потому что отец Марчисон вдруг почувствовал страх за него и острую жалость.