Неделя колдовства
Шрифт:
Милка говорила очень твёрдо, уверенно и решительно, как взрослая, и Клара разрешила им со Светкой уйти на два часа.
– Ты бабуле скажи, чтоб она вас потом прямо на лесопилку проводила, - тихо сказал Вася, внимательно прислушивавшийся к Милкиным словам.
– Хорошо, я ей скажу, - сдержанно вымолвила Милка, ухватила Светку за руку и повела подружку к выходу из этого мрачного музея.
–
– жалобно вопросила Светка, плетясь следом за Милкой и оборачиваясь на музейные экспонаты, ежась под взглядами стеклянных глаз высоких фигур в диких одеждах и звериных голов.
– Накормит, надеюсь, - ответила Милка.
– А я её кое о чём спрошу. Возникли у меня к бабуле некоторые вопросики...
***
Глава 11
Всё ещё суббота. Что-то скоро произойдёт
***
Милка опасалась, что не застанет бабушку в её доме. Резвая бабуля вполне могла оказаться на лесопилке, ухаживать за своим троюродным братцем, Семёном Косым, или же - Лысым. Где находится лесопилка - Милка не знала. В лесу, судя по всему. А спрашивать к ней дорогу у Васи Матюшкина Милка не имела ни малейшего желания.
Быстрым шагом они со Светкой двинулись по деревенской улице к дому Милкиной бабушки.
– Мил, - тихо спросила вдруг Светка, исподлобья оглядывая суетившихся в своих дворах стариков и старух, недавно встречавших-привечавших их в Доме культуры, - тебе не кажется, что мы в какую-то... как бы это... в какую-то другую реальность попали? Матюшкины эти странные... папаня их со своей "секреткой"... Да и бабуля твоя... в общем... И этот жуткий музей!..
– Кажется, - сквозь зубы ответила Милка.
– Мне страшно, - заявила Светка в сотый или тысячный раз за всё то время, что они "попали в другую реальность".
– Если тебя это утешит - мне тоже. Но сдаваться я не собираюсь! Ни в этой реальности, ни в ещё какой-то там!.. Пришли, - Милка толкнула резную калитку, на которой она, помнится, в глубоком детстве, когда её ещё привозили на лето к бабушке в деревню, любила подолгу раскачиваться.
Светка только глубоко вздохнула, может, прикидывала - сдаваться ей-то самой или нет?..
Девчонки поднялись на крыльцо, и Милка решительно, громко
– Открыто, - донёсся до них голос бабушки.
– Привет, бабуля, - заявила Милка, переступая через порог.
– Здрасьте, Василиса Гордеевна, - робко пискнула Светка, выглядывая из-за Милкиного плеча.
– Приехали, значит, - с непонятной для Милки интонацией протянула бабушка, выходя в сени из кухни. Одета она была, в отличие от своих деревенских соседок, самым обычным городским образом: в домашнем халате, в тапочках. Поверх халата - неизменный бабушкин фартук, расшитый красными петухами, в руке - половник.
– Приехали, - буркнула Милка, сверля бабушку пристальным взглядом.
– И кое о чём хотели бы тебя спросить! Во-первых...
– Вы голодные?
– словно не слыша - и не желая слушать!
– внучку, спросила бабушка.
– Нет, сперва ты...
– начала было Милка, но тут влезла эта прожора Светка и умильно залопотала:
– Очень голодные, Василиса Гордеевна! Нас в Доме культуры угощали, но Милка сказала, что ничего у них брать не надо...
– тут Светка осеклась под испепеляющим взглядом Милки и прикусила язык.
Василиса Гордеевна поджала губы, искоса оглядела Милку с головы до ног, словно впервые собственную внучку увидела, и неожиданно вымолвила:
– Что ж, правильно Мила сказала! И вы правильно сделали, что ничего в Доме культуры есть не стали. А ребята ваши?
– А ребята лопали за обе щёки, - мрачно сказала Милка, пихая в бок Светку, которая совершенно неприличным образом вылупила на Василису Гордеевну глаза после этих слов о том, что они с Милкой поступили правильно, не отведав яств, предложенных их классу приветливыми жителями деревни Шушарино.
– Так, - вымолвила бабушка и устремила задумчивый взгляд куда-то поверх голов девчонок.
– Бабуля!
– чуть ли не выкрикнула Милка, которую все эти непонятности уже до белого каления довели.
– У меня к тебе ОЧЕНЬ серьёзный разговор! Ты должна нам многое объяснить... нет - ты должна объяснить нам ВСЁ!
– Что - всё?
– устало спросила Василиса Гордеевна.
И тут Милку прорвало. Не обращая внимания на пинки, дергания за рукав и даже на щипки своей подружки, Милка вывалила бабушке всё, что с ними случилось и о чём она, Милка, за эти дни успела передумать.