Недооцененные события истории. Книга исторических заблуждений
Шрифт:
К концу колониального периода в колониях насчитывалось некоторое количество свободных негров; их было, вероятно, не более 50 тысяч. Одни из них сами выкупили себя из рабства (при помощи денег, накопленных из жалованья, которое они получали от своих хозяев, или из заработков на стороне), другие получили свободу в качестве награды за какой-нибудь геройский поступок, третьи были отпущены на свободу своими более человечными хозяевами. Политический статус свободных негров оставался довольно непрочным, особенно на Юге. Можно сказать, что свободные негры стояли лишь одной ступенью выше рабов. «Правовое положение этих людей представляло собой аномалию. На Юге на них распространялось действие всякого рода ограничительных законов». Обычно, хотя и не всегда, они не допускались к голосованию, не могли давать свидетельских показаний на суде в делах, касающихся белых. Свободные негры не могли жениться на белых
<…>
Передышка в национальной борьбе по вопросу о рабовладении, последовавшая за компромиссом 1850 года, была весьма непродолжительной, и соперничающие силы вскоре вновь столкнулись в острой схватке. Эта передышка была менее продолжительной и менее спокойной, чем затишье, последовавшее за компромиссом 1820 года, так как основные противоречия между борющимися классовыми силами были намного острее и поэтому могли скорее привести к взрыву. Используем этот промежуточный период, чтобы глубже исследовать систему рабовладения, которая была яблоком раздора во все углубляющемся национальном экономическом и политическом конфликте.
Система рабства в США была обречена на гибель историей по трем основным причинам: во-первых, она являлась нетерпимой более помехой для свободного развития американского капитализма, во-вторых, она была архаичной и непроизводительной системой ведения сельского хозяйства, все более неуместной в современной капиталистической Америке, и, в-третьих, она полностью отрицала все человеческие права и являлась угрозой для благосостояния и свободы широких масс трудящихся, как белых, так и негров.
В нашем изложении мы до сих пор касались главным образом первой причины этих противоречий, то есть конфликта между промышленниками и плантаторами по таким основным вопросам, как контроль над национальным рынком, вопрос о тарифе, о распределении земли и вопрос о распределении политической власти между штатами и федеральным правительством. В конечном счете, эта борьба достигла такой степени напряжения и ожесточенности, что силам, выступавшим за промышленное развитие страны, пришлось бороться за свое существование, защищаясь от натиска плантационно-рабовладельческой системы. Что же касается экономической несостоятельности рабовладельческой системы, то это противоречие мы рассмотрим, когда будем изучать две основные экономические и политические силы, противостоявшие друг другу накануне гражданской войны. Здесь мы ограничимся исследованием третьего основного противоречия: вопроса о человечности — или вернее бесчеловечности — и антидемократичности рабовладельческой системы.
Жестокая эксплуатация
В наши дни целые сонмы писак как на Севере, так и на Юге пытаются затушевать ужасы рабовладения и изобразить его в виде системы благоденствия. Согласно их описаниям, хозяева окружали своих рабов заботой и даже любовью, а те вели праздную, беззаботную жизнь. Эти взгляды действительно получили широкое распространение в кругах консервативной буржуазии, которая, по-видимому, черпает свои представления о рабстве из полных тоски о прошлом песенок Стивена Фостера. Но действительность была совсем иной. Рабство было убийственно жестокой системой, самой худшей из всех методов эксплуатации человека.
Маркс указывал (см. главу 3), что плантаторы были помещиками-капиталистами и их целью было выжимать всю возможную прибыль из подневольного труда своих рабов. При этой дикой системе, особенно на более крупных плантациях, рабов заставляли работать до полного изнеможения. Американцы прославились непосильной эксплуатацией своих рабов. «В Соединенных Штатах рабы на крупных плантациях начинали работать с восходом солнца и работали, выбиваясь из сил, подгоняемые кнутом надсмотрщика… до заката… В Бразилии условия труда рабов были в общем более благоприятные… Нам говорили, что там, по крайней мере в Перпамбуко, центре «сахарного пояса», рабы прекращали работу в три часа пополудни и всю остальную часть дня могли работать на себя… В Северной Америке рабы отдыхали по воскресным дням и на Рождество. В Бразилии рабы освобождались от работы не только по воскресеньям и на рождественские дни; нерабочими днями являлись и более 30 праздников католического календаря». Португальцы, даже после того как они отменили некоторые из своих религиозных праздников,
Маркс писал: «Но по мере того как экспорт хлопка становился жизненным интересом для этих штатов, чрезмерный труд негра, доходящий в отдельных случаях до потребления его жизни в течение семи лет труда, становился фактором рассчитанной и рассчитывающей системы. Тут дело шло уже не о том, чтобы выколотить из него известное количество полезных продуктов. Дело заключалось в производстве самой прибавочной стоимости».
Хотя американским плантаторам и недоставало современных методов «повышения производительности», у них было много способов загрузить невольников работой до предела их физических возможностей. Так, например, на крупных плантациях они работали группами, находившимися под неослабным наблюдением «погонщиков» и надсмотрщиков. Применялась также система урочной работы — широко известный способ повышения интенсивности труда. По этой системе каждому рабу, в зависимости от его пола, возраста и физической силы, ежедневно давался определенный урок, после выполнения которого он мог располагать остатком времени по своему усмотрению. Эта система подгоняла рабов и тем самым способствовала увеличению производства.
Система надсмотра также была рассчитана на то, чтобы заставить рабов трудиться из последних сил. Непосредственными начальниками рабов являлись полевые «погонщики». Они тоже были рабами-неграми, но им предоставлялись небольшие привилегии; это они были обязаны подгонять рабов на полях, когда видели, что темп работы преднамеренно замедлялся. Надсмотрщики, которые назначались из числа белых людей и руководили работой рабов, иногда получали постоянное жалованье — от 200 до 600 и более долларов в год, но обычно их заработок устанавливался по простой премиальной системе: чем больше хлопка производилось на находящихся под их контролем плантациях, тем выше было их жалованье. В производстве табака, где плантационные участки были меньше, этот метод работы из-под палки себя не оправдал. Керне пишет в книге «Сила рабов» следующее: «В странах, импортирующих рабов, использование рабского труда состоит в следующем: наиболее эффективным хозяйством является такое хозяйство, где из живого инвентаря — рабов в кратчайший срок извлекается максимум того, что они могут дать».
Не принадлежащий к аболиционистам Олмстед, совершивший поездку по Югу накануне гражданской войны, приводит местную точку зрения об одном типичном хлопковом плантаторе: «У него три плантации, на которые он нанимает самых свирепых надсмотрщиков, каких только может найти. Он непрестанно покупает «черномазых» и загоняет их до смерти на работе… Надсмотрщики здесь все время носят оружие, без этого их жизни угрожает опасность». Роде приводит высказывание одного плантатора из Алабамы, который признался ему, что если надсмотрщики поставляют с плантаций «много хлопка, то собственники никогда не требуют от них отчета о числе убитых «черномазых».
Относительно жалованья надсмотрщиков, которое иногда достигало 2 тысяч долларов в год, Олмстед приводит следующее высказывание жителей: «Надсмотрщик, если он сущий дьявол в своем деле, всегда получит любое жалованье, какое запросит; ведь если о нем известно, что он способен заставить рабов собрать много кип хлопка, то всякий постарается заполучить его к себе». Филлипс, апологет рабовладельческой системы, дает надсмотрщикам такую общую характеристику: «Они грубы в обращении, почти безграмотны, заурядны по своим качествам, способны только управлять рабами жестокими, бесчеловечными методами». Все это помогает понять, почему продолжительность жизни рабов была значительно короче, чем у белых, почему они не могли работать на плантациях более 7–10 лет и почему редко можно было встретить на плантациях пожилых рабов. Патрик Генри как-то назвал надсмотрщиков «наиболее отвратительной, опустившейся и беспринципной человеческой породой».
Многие современные апологеты рабовладения, как, например, Ганнер Мюрдаль, утверждают, что, поскольку рабы представляли собой ценную собственность, плантаторы имели все основания заботиться о них так же, как о своих сельскохозяйственных животных. Хорошее сравнение — ставить знак равенства между положением человеческих существ и сельскохозяйственных животных! Но даже если с рабами обращались так же, как с сельскохозяйственными животными, то что это означало? Фолкнер следующим образом описывает обращение фермеров и плантаторов того времени со своим скотом: «С лошадьми, даже самыми лучшими из них, обращались так, что они дохли от голода и непосильной работы. Ими пахали, на них ездили в телеге и верхом до тех пор, пока они не подыхали от изнурения, и в то же время мало заботились о том, чтобы их накормить… Так же скверно обращались с рабочими волами, коровами, овцами и свиньями».