Недотрога для одиночки
Шрифт:
– Присоединимся?
Глаза девушки расширились в удивлении. Она явно не поняла, шутит он или предлагает всерьёз.
– Не-ет, - протянула после паузы. – Я не любительница экстрима.
Глеб засмеялся, искренне позабавленный её реакцией.
– Ты даже не представляешь, что такое настоящий экстрим, - уверил он.
– И представлять не хочу!
Она беспечно улыбалась, стоя в каком-то полушаге от него, и Глеб всё же не выдержал. Сократил оставшееся расстояние и привлёк девочку к себе.
– Значит, зайчонок
Поймал смятённый и как-то по-новому беззащитный взгляд. Даже через плотные слои зимней одежды было легко почувствовать, как она напряглась. Но брыкаться не спешила. Очень хотелось верить, что не из опасения разозлить его и остаться без помощи.
Глеб успокаивающе погладил её по щеке, едва касаясь костяшками пальцев. Соня по-прежнему молчала, только неотрывно скользила взглядом по его лицу, не то пытаясь найти в нём разгадку на какой-то неизвестный Глебу вопрос, не то прислушиваясь к себе самой. И только когда он склонился ближе, порывисто тряхнула головой, уворачиваясь от поцелуя.
– Не надо… Нас же увидят!
Глеб тихо засмеялся, уткнувшись в макушку девчонки, раз уж не удалось добраться до губ. Даже сейчас, в мороз, она пахла чем-то волшебно-летним. Луговыми цветами, или засахаренными грушами, или свежим мёдом, или вообще чем-то незнакомым и неизведанным, но невыносимо притягательным. Поначалу он думал, что это духи, но потом с удивлением выяснил – Соня не жалует парфюмерию.
– Тебя только это смущает? – уточнил, склонившись к её уху, и, пользуясь случаем, захватил губами мочку, чуть потянул…
Кажется, у него появился свой личный фетиш. Девочку хотелось не просто целовать – хотелось пробовать её на вкус, облизывать, покусывать.
– Не волнуйся, никто не увидит, - выдохнул, отстранившись от покрасневшего ушка и, не встретив сопротивления, продолжил скользить губами по скуле, по щеке…
Поблизости действительно никого не было. Ветровы следили за детьми, никак не желавшими покидать горку, его мать скрылась в доме, сообщив, что растущий мороз ей не по душе и пора бы погреться.
– Соня… - негромко позвал, замерев в нескольких миллиметрах от её рта.
Она глубоко вдохнула, словно ныряльщик перед прыжком в воду. Кажется, хотела что-то сказать, но Глеб не стал дожидаться, жадно приник к дразняще приоткрывшимся губам.
Соня осталась неподвижной. Только руки робко подняла на его плечи, не понятно, желая оттолкнуть или не решаясь обнять.
Он сдерживался, как мог старался не спешить. По очереди захватывал то нижнюю, то верхнюю губку, ласкал языком, легонько посасывал, не пытаясь углубить поцелуй.
– Вкусная моя девочка… - глухо прошептал, на миг отрываясь от неё, чтобы тут же снова возобновить приятное занятие. – Сладкая… Нежная…
Соня тихо всхлипнула, и вдруг сильнее запрокинула голову, удобней устраиваясь в его объятиях. Податливые мягкие губы неуверенно шевельнулись,
Все мысли о деликатности и постепенном подходе враз вылетели из головы. Глеб крепче прижал девушку к себе, свободной рукой зарылся в её волосы, в душе кляня чёртову зимнюю одежду, которая мешает добраться до тела. Позволил Соне отстраниться, только когда воздуха стало не хватать.
– Хорошая моя… - перехватил расфокусированный, с поволокой взгляд, который становился всё более изумлённым по мере того, как в него возвращалась осознанность. – Всё хорошо?
Соня неопределённо повела плечиком. Нахмурилась, потом улыбнулась, явно не зная, как себя вести, ещё не разобравшись в собственных ощущениях.
– Д-да, - всё же кивнула она. – Наверное…
Соня будто разделилась на две части. Одна неустанно прокручивала в памяти последние события, ругала себя и с затаённым ужасом гадала, чем всё может обернуться. Чего теперь ждать от Молотова, и как самой себя с ним вести?
Другая её часть вспоминала всё то же, вот только в совсем иных тонах. Никогда прежде Соня бы не поверила, что поцелуи мужчины могут оказаться настолько приятными. И прикосновения… От одних воспоминаний дыхание снова сбивалось, а тело охватывала томительная слабость.
В голову лезли и совсем уж нелепые мысли. Например, догадался ли Молотов, что она впервые целовалась по-настоящему, по своей воле? Может, её неумелость показалась ему смешной? Разочаровала, и он теперь потеряет к ней интерес?
Ещё совсем недавно Соня только обрадовалась бы и вздохнула с облегчением, окажись всё так. Но сейчас… Она сама не знала, что чувствует. А Молотов, как назло, не делал ничего, чтобы избавить её от неопределённости.
Они больше не оставались наедине, и за последующие два дня непрерывных новогодних развлечений мужчина ни словом, ни жестом не намекал на недавнее. Держался с приветливой вежливостью, и только. Как если бы она была здесь случайной гостьей, которую вроде бы и рады видеть, но и при расставании не огорчатся.
Почему-то это выбивало из колеи. Настолько, что Соня уже сама иногда принималась придумывать предлоги для уединения. Может, тогда бы удалось хоть что-то понять, объяснить для себя новое поведение этого странного человека.
Когда миновали затянувшиеся выходные, она всё же решилась. Молотов обещал вплотную заняться делом её недородственников сразу после праздников, и Соня в любом случае хотела узнать, как всё продвигается. В другое время она постаралась бы улучить подходящий момент после завтрака или ещё когда-нибудь в течение дня, когда можно перехватить хозяина дома в общих комнатах и не оставаться с ним на его территории. Но сейчас в ней словно засел маленький любопытный бесёнок, который подталкивал на неосторожные поступки.