Нефритовая Гуаньинь
Шрифт:
— Лошадь испугалась и ускакала.
Дней десять спустя кто-то нашел коня, привел обратно. Миновал еще месяц с лишним, и бородач обратился к Бай Тин-жану с такою речью:
— Хочу попросить у твоего брата десять слитков серебром, кожаный короб, доброго коня и двух слуг. Мне надо съездить в Хуаян. Возвращусь — все верну: и деньги, и коня.
Бай Тин-жан про себя подумал, что не надо бы давать ни коня, ни денег, но вспомнил слова Отшельника о том, сколько скупердяев он перебил, и стал склоняться к тому, чтобы дать. Вместе с тем он опасался, что гость не вернется, и все никак не мог решиться окончательно. Отшельник рассердился и собрался уходить. Братья Бай принялись извиниться.
— Десять слитков серебром и конь — это, пожалуйста, хоть сейчас, — говорили они. — А вот слугами боимся не угодить господину Отшельнику.
В конце концов дали ему все, что он просил. Гость сел на коня и уехал, не простившись. Братья не знали, что и подумать.
Через несколько дней один из слуг вернулся.
— Как добрались мы до городского рва, — рассказал он, — так Отшельник разбранил меня за то, что я отстаю, и отослал обратно.
А дней через десяток вернулся и второй слуга.
— Прибыли мы в Шаньчжоу. Отшельник рассердился
Говоря о бородаче, братья даже между собою не осмеливались сказать ни одного дурного слова: они боялись, как бы Отшельник не прознал и не дошло бы до беды.
Прошло больше года — фехтовальщик все не возвращался. Вдруг однажды едет мимо ворот какой-то купец, а под ним — конь, некогда одолженный бородачу. Слуги тотчас признали коня и доложили братьям.
Стали расспрашивать купца. Тот объяснил, что купил коня в Хуачжоу за восемьсот тысяч монет, и купчую показал. Фамилия продавца была вымышленная.
Тут обман и открылся.
Тремя годами позже бородача видели в Шаньчжоу, Оказалось, он всего-навсего кузнец, только очень искусный.
Бай Тин-хуэй был человеком необычайно благожелательным, искренним и доверчивым. Не мудрено, что бородач, который морочил людей, выдавая себя за фехтовальщика, сумел провести и его.
Эту историю автор записал с тою же целью, с какой на бронзовых треножниках изображали слонов и других диковинных зверей. Посылали мастеров в горные леса поглядеть слонов, и после всякий мог узнать их по изображению {190} . С давних пор люди разумные и предусмотрительные записывали самые хитрые проделки обманщиков, и записи эти подобны изображениям на бронзовых треножниках. Об этом я и хотел бы напомнить читателю.
190
…всякий мог узнать их по изображению. — Слоны в собственно Китае не водились, а лишь на далеком юго-западе, так что большинство китайцев не имели о них реального представления.
Повести
УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА {191}
191
Название повести в оригинале — «Ян Сы-вэнь в Яньшани встречает покойницу».
Эти стихи, известные под названием «Нефритовая дева», написаны господином Ху Хао-жанем. В правление императора Дао-цзюня — в годы «Сюаньхэ» — Праздник фонарей справляли с особенной пышностью. Каждый год, в четырнадцатый день первого месяца император выезжал на озеро Нинсянь в Храм пяти священных гор. Обычно его выезд был убран двумястами парами праздничных фонариков красного шелка. В канун праздника к этому убранству добавлялись еще сверкающие глазурью опахала на яшмовых рукоятях. Каждый глашатай держал в руках фонарь, обтянутый красным прозрачным шелком, украшенный яшмой и жемчугом. К вечеру, на возвратном пути во дворец, поезд приближался к черепашьим горам {192} . Перед императорской колесницей шли конюшие и пели «Суй-ганьмэй». Императорский поезд делал круг, чтобы полюбоваться на черепашьи горы, и это называлось «Кружение голубя» и еще — «Танец цветов». Как раз в это время чиновникам и вельможам, сопровождавшим государя, раздавались подарки. Когда государь поднимался на башню «Восхваление добродетелей» {193} , все гуляющие устремлялись к подножью помоста. На пятнадцатый день император осчастливливал своим посещением дворец Шанцин {194} и к вечеру возвращался обратно. На другой день после Нового года, по окончании утренней трапезы, к воротам дворца подносили паланкин с поднятыми занавесями. В паланкине сидел император, и всему народу загодя объявляли: кто раньше всех достигнет ворот, тот узрит божественный лик. Император сидел один, в маленькой шапочке и красном халате; рядом стояли приближенные и слуги с золотыми опахалами в руках. Миг — и занавесь опускалась; начинала играть музыка, начиналось всеобщее гулянье. Фонари, с виду похожие на цветы, драгоценные свечи, сияние луны заливали ярким светом все вокруг.
192
…черепашьим горам. — Для новогоднего праздника в сунской столице сооружался расписной павильон, который обвешивался фонариками. Роспись изображала духов, драконов, черепах; назывался павильон черепашьей или фонарной горой.
193
Башня «Восхваление добродетелей»
194
Дворец Шанцин — название одного из даосских храмов.
Когда же наступала третья стража {195} , на башне приспускали красный шелковый фонарик. Этот знак был хорошо известен всем жителям столицы: он извещал, что император возвратился во дворец. По этому поводу государь повелел написать стихи на мотив «Дворец Цзячжун в горах Сяочжуншань». Вот они:
И шелка, и атласы шуршащие дам облекли, Невесомые ножки плывут над землей, Не касаясь земли. Паланкин, как гора, над толпою гулящей навис. Буен ветер весны — Звезды сонмами падают вниз. Безмятежному часу хвала в каждом доме слышна, И на это гулянье, на песни, цветы — Смотрит с неба луна. Просигналил фонарь, и огни засверкали со стен. Нежно флейты поют — Так пируют на Ин или Пэн {196} .195
…третья стража. — В Китае сутки делились на двенадцать страж: семь дневных и пять вечерних, по два часа каждая; дневные стражи начинались в пять часов утра, вечерние — с семи часов вечера.
196
…на Ин или Пэн. — Ин (Инчжоу), Пэн (Пэнлай, Пэнху) — горы-острова в Восточном море, где обитали бессмертные.
А сейчас мы расскажем об одном чиновнике. Праздником фонарей он всегда любовался в Восточной столице и думать не думал, что настанет срок, когда ему придется встречать этот праздник на чужбине, в Яньшани. Как же праздновали в Яньшани? А вот как:
Новогодняя ночь И на севере тоже люба {197} . Только музыки громкой не слышно — Свирельки над ухом зудят. В каждом доме огни, Да не встретишь там крохотных ножек! {198} Всюду праздник шумит, Да цветами никто не украшен. Лишь чеснок в волосах у чжурчжэньских парней, Лук зеленый венчает девиц; А мужчины из ханьцев {199} играют на лютнях, В барабанчики женщины бьют…197
Новогодняя ночь // И на севере тоже люба… — Хотя север Китая в сунское время был захвачен чжурчжэнями, китайские народные праздники там справлялись.
198
…не встретишь там крохотных ножек. — В XII в. в Китае получил распространение жестокий обычай бинтования ног у девочек. В царстве чжурчжэней такого обычая не было.
199
…а мужчины из ханьцев. — Ханьцы — самоназвание китайцев.
В год «Цзию» {200} на базарных площадях в Яньшани — так же как и в Восточной столице — постоянно устраивались состязания. На этот раз в честь праздника соорудили также черепашью гору, и жители города вместе со служилыми людьми могли ею любоваться. Чиновник, о котором пойдет речь, раньше служил в управлении князя Су {201} и ведал перепиской и докладами семьи гуйфэй. Фамилия его была Ян, имя — Сы-вэнь. Служил он по пятому рангу, и его называли еще «чиновник Ян Пятый». В годы «Цзинкан» {202} он был сослан в Яньшань и там повстречался с дядей по матери, чиновником Чжаном Вторым, который держал в Яньшани гостиницу. У дяди он и остался жить.
200
В год «Цзию»… — в Китае помимо девизов правления императоров применялись циклические знаки для обозначения лет шестидесятигодичного цикла. Парное сочетание знаков давало дату, которая повторялась каждые шестьдесят лет. «Цзию» соответствовал 1129 г.
201
…князь Су — пятый сын императора Хуэй-цзуна.
202
«Цзинкан» (1126—1127) — девиз правления императора Цинь-цзуна.
Никаких средств и доходов Ян Сы-вэнь не имел, а потому каждый день выходил на рынок и составлял прошения для тех, кто в этом нуждался. Так он зарабатывал себе на жизнь и кое-как существовал.
И вот опять наступил Новый год, и люди высыпали на улицы полюбоваться праздничными фонарями. К Ян Сы-вэню зашел дядя и пригласил его выйти поглядеть на фонари и повеселиться немного. Однако Ян Сы-вэню было грустно. Он попросил прощения и сказал:
— Может ли глядеть на все это тот, кому доводилось любоваться праздником в Восточной столице?! Нет, вы идите сами, а потом, попозже, и я, пожалуй, к вам присоединюсь.