Нефритовый кубок
Шрифт:
– А сколько проиграл? – съязвил киммериец.
Ответа не последовало: девушка вдруг удивленно моргнула и вскинула руку, требуя тишины. Дремавший Феникс проснулся, зафыркал и затоптался на месте. Прислушавшись, Конан различил тихое поскрипывание и похрустывание, доносящееся из дальнего угла конюшни. Днем он предусмотрительно обошел покривившееся здание со все сторон и выяснил, что задняя стена примыкает к глухому забору, за которым тянется крохотный проулок. Самое походящее место для того, кто пожелал бы незаметно пробраться во владения Сыскной Управы.
– К
– Сами управимся, – буркнул Конан. – Затаись где-нибудь и сиди тихо.
Понятливо кивнув, девушка юркнула в пустое стойло по соседству с обиталищем Феникса. Жеребец, внезапно обретя подобие человеческого разума, смекнул, что от него требуется, подошел к яслям и нарочито громко захрустел овсяными зернами. Варвар же изобразил бдительного, хотя не слишком далекого разумом стража, грозно рявкнув в темноту: «Кто там копошится?».
– Кажется, нас забыли предупредить насчет караульного, – озадаченно произнес чей-то голос. Спустя мгновение он обрел зримый облик, выйдя в отбрасываемое масляными лампами тусклое пятно света и оказавшись вполне обычным человеком. Как положено в славном городе Шадизаре при столь поздних визитах, незваный гость натянул на себя одежку темных цветов, но положенной черной маской пренебрег, спрятав лицо под небрежно завязанной серой тряпицей. Пришел он не в одиночку – позади во мраке копошилось не то двое, не то трое спутников, с приглушенными ругательствами влезавшими в слишком маленькое отверстие в стене.
– Это не караульный, а рекифесовский щенок, – охотно пояснила высунувшаяся из-за плеча вожака (Конан счел человека в сером платке главарем шайки) угрюмая рожа, могущая похвалиться отсутствием доброй трети зубов и свороченным набок носом. – Говорят, его высокородие задумал привечать всяких дикарей – мол, они честные да неподкупные. Эй, парень, хочешь добрый совет? Прогуляйся во двор до ветру, и не торопись обратно. Получишь пять талеров, а Рекифесу завтра скажешь, что был в стельку пьян, дрых без задних ног и ничего не слышал… Договорились? Орясина варварская, ты по-людски хоть понимаешь?
– Сам ты дикарь, – ответствовал слегка оскорбленный киммериец и подробно растолковал, что гость может сделать с предложенными талерами и в какое место их запихать. Разглагольствуя, он незаметно передвинулся ближе к стойлу Феникса и прислоненным к загородке двузубым вилам, коими сегодня днем грузили сено.
Конокрады ответ оценили, даже одобряюще хмыкнули. Кривоносый буркнул что-то насчет молодых да ранних, и вопросительно глянул на предводителя.
– Насчет пяти талеров мой друг, конечно, пошутил, – донеслось из-под серого лоскута. – Пожалуй, речь должна идти о двадцати… или даже о пятидесяти.
Конан сделал вид, что старательно размышляет над предложением.
– На твоем месте, мальчик, я бы поумерил аппетит, – холодно
– Это не лошадь, а вещественное доказательство, – почти без запинки выговорил доблестный человекоохранитель. – Вы, малопочтенные, шли бы своей дорогой. Желательно подальше отсюда, пока вас не повязали и не отвели в Алронг, где вам самое место. Ясно?
Где-то с десяток ударов сердца конокрад изумленно глядел на нахального подростка-варвара, словно осознавая услышанное, а затем коротко махнул рукой своим подручным.
Первому нападавшему, Кривоносому, ломившемуся вперед, точно неудержимо катящийся с горы валун, Конан весьма удачно ткнул вилами в бедро. Тот с воем отлетел в сторону и свалился набок. Двое других оказались сообразительнее, держась вне пределов досягаемости длинных вил и постепенно заходя упрямому стражу в тыл.
Из темноты прилетел метательный нож, встречи с коим киммериец успешно избежал. Однако нож послужил отвлекающим маневром, и за ним последовала веревка с крючьями, змейкой обвившаяся вокруг зубьев вил. Игру в «перетягивание каната» Конан проиграл, лишившись своего грозного оружия и в отместку запустив в замешкавшегося главаря пустым ведром.
Цель-то он поразил, но торжествовал недолго – кто-то прыгнул ему на спину, умелым движением набросив удавку из тонкого ремешка. Друзья учили мальчика с Полуночи, как справляться с такой бедой, но их наставления мгновенно забылись, и Конан попросту попытался ударить висящего сзади душителя о стенку стойла.
Разумеется, та сломалась, и противники яростно забарахтались среди обломков подгнивших досок, тюков преющей соломы и кучи старых попон. Удавка, спасибо Небесам, ослабла и свалилась, но в полумраке киммериец никак не мог отыскать своего недруга, сумевшего затаиться. Мелькнул желтый луч фонаря – один из конокрадов догадался осветить стойло, причем сделал это настолько удачно, что Конан оказался в луче света и на миг ослеп.
– Вон он! – приглушенно взвизгнул предводитель. – Хватайте мальчишку!
Засим последовал внезапный оглушительный грохот, перемежаемый яростным ржанием, воплями боли, улюлюканьем и шипением, напоминавшим боевой клич разъяренной рыси из Эйглофиатских гор. Свет погас и снова вспыхнул, но теперь уже не от тусклой лампы, а от выписывающего в воздухе круги факела. В метнувшегося к центральному проходу Конана с размаху врезался кто-то бегущий, и варвар, недолго думая, приложил неизвестного головой о край каменной лошадиной поилки.
Раздался глухой вскрик, ставший последним в этой ночной неразберихе. Киммериец на всякий случай подождал еще немного. Ничего не происходило, только рядом время от времени печально постанывали. Отсветы факела стали ближе, поблизости задвигалось нечто большое, шумно пыхтящее и фыркающее, что могло быть только Огненным Фениксом.
– Великая битва при конюшне, – проговорил слегка дрожащий голос Диери. – Феникс, умница, поди сюда… Не надо больше его пинать! Хватит, я сказала! Конан, где ты?