Нефритовый кубок
Шрифт:
С этими словами Шетаси брякнул посреди стола латунного дракончика, поднялся и грузно протопал к дверям. Конан и Рекифес смотрели ему вслед: Дознаватель – чуть растерянно, варвар – с уважением.
– Э-э… – не сразу нашел нужные слова немедиец. – По-моему, месьор уль-Айяз принял несколько поспешное решение…
– Вполне обдуманное, – заверил Дознавателя Конан и, более не колеблясь, присоединил к тускло поблескивающей бляхе свою, недавно вычищенную до ослепительного блеска. – Я тоже ухожу.
– А как же дедовские заветы? – поинтересовался Рекифес, взирая на два оставленных символа Сыскной
– Мой дедушка Аудагос был воином, и мой отец тоже, – серьезно сказал киммериец. – Шетаси – тоже воин, но… по-другому. Я так не могу. Я попробовал стать человекоохранителем и теперь знаю, что эта работа не по мне. Мне почему-то кажется, что у меня иное будущее.
– Вот как, – невесело усмехнулся Верховный Дознаватель. – Тогда уж объясни напоследок, почему ты со своим приятелем-карманником из кожи вон лезли, меня спасая? Неужто за награду старались?
– Да я о награде даже не думал, – пожал плечами Конан. – Сначала хотел за Тархалла отомстить – зло меня взяло, из-за какой-то твари… Потом свою жизнь спасал. А потом… Потом не мог я уже отступить! Враг бросил мне вызов, и я его принял, как принято у нас на Полуночи. Вот. А Ши…
Конан подумал и глубокомысленно заключил:
– А Ши – это Ши.
– Очень понятно, ничего не скажешь, – пробормотал немедиец. – Ладно, дело твое. Хотя мог бы… А, пустое. Куда же ты теперь? Снова в бродяги? К купцам в охранители? Или, может, опять на кривую дорожку с прежними дружками, а?
– Еще не знаю, – честно сказал киммериец. – Деньги на первое время, спасибо вашей Светлости, есть, подумаю, присмотрюсь, а дальше будет видно.
– Попасться не вздумай, – с натянутым смешком предупредил Рекифес. – Сразу на плаху отправлю. Глупость ты творишь, вот что. Впрочем, твоя жизнь – тебе ее и устраивать. Передумаешь – приходи. А сейчас сгинь с глаз моих, да побыстрее. Умеешь же ты портить людям хорошее настроение, демоны тебя побери…
Воздух на подворье Когорты показался Конану необычайно свежим и отдающим каким-то вкусным запахом. Мерещится на радостях, решил он, и огляделся в поисках Диери.
Красивой девицы с медно-каштановыми волосами, в лиловой тунике с вышивкой серебром во дворе не обнаружилось. Вместо нее взгляд киммерийца наткнулся на Шетаси уль-Айяза и Ши. Былые недруги сидели на одной скамье, Ши взахлеб рассказывал что-то забавное, помогая себе яростными взмахами рук, уль-Айяз хмыкал и жмурился, словно старый кот, досыта налакавшийся из кувшина украденных сливок.
– Только не говори, что тоже сдал бляху, – приветствовал он варвара. – Я все думал, когда ты решишься? Не по тебе наше сыскное ремесло. Ты сам по себе бродить любишь, а строем ходить и носок по команде тянуть пока не выучился…
– Где Диери? – нетерпеливо осведомился Конан. – Она что-то хотела мне сказать. Вы ее не видели?
Уль-Айяз и Ши нехорошо переглянулись.
– Я ему говорить не буду, – быстро проговорил воришка. – Я жить хочу.
– Ушла твоя подружка, – Шетаси с трудом поднялся на ноги и загородил Конану дорогу к воротам.
– Куда ушла? – не сразу понял варвар.
– Вообще
– Почему «вернется»? – туповато переспросил Конан.
– Барч на днях уезжает в Немедию, – объяснил мудро державшийся в отдалении Ши. – И ее с собой берет. Конан, наплюй, в самом деле! Послушай лучше, чего скажу! Нынче гуляем – я подсуетился, оплатил целую ночь в «Страстоцвете», для всей нашей компании… и почтенного уль-Айяза, буде он пожелает присоединиться.
– Значит, старый Мульмар говорил правду, – произнес варвар, обращаясь к самому себе, и вдруг сорвался с места, стрелой вылетев из ворот на улицу.
– Шадизар ждет мор, глад и разорение, – бодро предрек Ши. – Спорю на десять империалов, он помчался убивать ит'Каранга. Надо бы сходить глянуть. Увлекательное будет зрелище, не хуже бегов на Конном Поле.
Шетаси уль-Айяз только покачал головой и горестно вздохнул. Жизнь не собиралась меняться к лучшему оттого, что некий старший письмоводитель покинул ряды Сыскной Когорты. Может, он в самом деле поторопился? Ведь сейчас всенепременно придется улаживать громкий скандал у ворот имения семьи ит'Каранг, а как прикажете это делать, не обладая достаточной властью в виде бляхи с латунным дракончиком?
Очередной потертый медяк упал в чашку, громко звякнув о блестящее дно.
– Да хранит тебя Пресветлый Митра, добрый горожанин, – прогнусавил, откликаясь на знакомый звук, слепой нищий, сгорбившийся над чашкой. Прохожий пошагал себе по своим делам, не утруждаясь ответом. Звук шагов постепенно затих в отдалении.
Из-под ветхой и грязной накидки выскользнули ловкие сильные пальцы, сцапали монетку. Задумчиво повертели. Брезгливо отбросили далеко в дорожную пыль. Из тени капюшона, скрывавшего лицо калеки, полоснул острый внимательный взгляд. Царапнул высокие кованые ворота с проделанной в них калиткой, куда четверть колокола тому зашел ит'Каранг со своей новой подружкой и где только что скрылся долговязый варвар из Полуночных земель.
Человек ждал.
– …Ну что, поговорил ты с Диери? – услышал Конан знакомый, спокойно-насмешливый голос, едва привратник закрыл калитку за его спиной. Барч ит'Каранг, собственной персоной. Один, без верного Мульмара бар-Зейяра и гирканской камчи. Впрочем, даже будь ненавистный конезаводчик в стальной кольчуге, с боевым клинком в руке и во главе десятка немедийских копейщиков, все это не остановило бы киммерийца так, как этот уверенный, спокойный голос и пристальный взгляд блестящих черных глаз туранца. – Брось, не скрипи зубами. Ну хочешь, выйдем на кулачках, хотя, боюсь, не поможет.