Негасимое пламя
Шрифт:
Для очистки совести достаточно было бы пробежаться по кругу между тощих чёрных стволов и не столько не обнаружить никакой нежити, сколько вовсе не стремиться её найти. Яр, однако, тщательно вглядывался в переплетения обнажённых ветвей и в наросты на морщинистой коре. Щукин, полускрытый за красноватыми прутьями кустарника, возился с надзорским тайником – проверял сохранность. Его склонённый над древесными корнями силуэт отчего-то показался Яру пронизанным потаённой болью. Помнится, прежде уже доводилось видеть подобное – и малодушно закрывать глаза…
Нижние ветви ближайшей осины ни
– Зачастило сюда ваше племя, – негромко сообщила шишига, разглядывая Яра глубоко посаженными глазками. – То целую вечность не было никого, а то, почитай, каждый день ходите… Почто ты пришёл, мудрый? Мы уж обещались людское племя не трогать.
На её тонкой шее и впрямь болталась на цепочке учётная бирка, но это не было важным. Яр не сталкивался прежде со здешними волхвами, не считая, само собой, Лидии Николаевны. Выходит, он едва разминулся с кем-то из них – к добру ли, к худу… Но у нежити своё понятие о времени; может быть, в последний раз шишигу навещали ещё в прошлом столетии.
– О ком ты говоришь? – негромко спросил Яр, шагая ближе к старой осине. – Кто сюда приходил?
Шишига призадумалась. Она склонила к плечу лохматую голову, поёрзала на своём насесте, праздно перебирая цепкими лапами. Маленькие глазки, чёрные и блестящие, как ягоды крушины, внимательно изучали незваного гостя.
– Другой, чем ты, – постановила наконец неживая. – Не за нашим словом явился – пришлую искал.
– Пришлую?
– Да, – шишига повела мохнатыми ушами. Вся её порода напоминает одичавших в лесу домовых; у этой сходство дополняла развитая речь, словно неживая очень долго обитала бок о бок с людьми. – Мы её тут не привечали. Чужая была. Страшная. Мы таких не терпим.
– Ты говоришь – была, – заметил Яр. – Теперь нету?
Шишига кивнула.
– Ушла. Он увёл. Клятвою повязал и увёл.
Это, наверное, хорошо. Вряд ли волхв изловил и увёл опасную нежить с дурным умыслом. Драган так делал подчас: забирал опасную тварь подальше от добропорядочных неживых, чтобы не пугать их волшебным пламенем…
Но это не единственный возможный вариант.
– Ты знаешь, что это за клятва? – медленно проговорил Яр, нащупывая неопределённые контуры собственного беспокойства. – Слышала, о чём они говорили?
Шишига медленно качнула седой головой.
– Когда одна погибель с другою речи ведёт, нам того слыхать не надобно.
Дальновидно, ничего не скажешь… Яр украдкой оглянулся на Щукина – тот праздно прогуливался взад-вперёд рядом с тайником; неровен час решит проверить, как дела у стажёра.
– А что это была за нежить? – торопливо спросил Яр, понизив голос.
– Мы таких давно-давно не видали, – нараспев проговорила шишига. – Перевёртыш, дым чёрный, смерть летучая… Не ищи её, волхв. Если извели, так туда ей и дорога, а если нет – найдёшь себе одни только беды.
Яр неопределённо качнул головой. Беды бедами, а кому искать следы
– А другие? Есть тут ещё кто опасный?
– Новых нету никого, а старые давно уж вам на службу поставлены, – шишига трескуче захихикала, отцепила лапу от ветки и постучала крепким жёлтым когтем по серебряной бирке. – Не тревожься, волхв. Какие бы времена ни были, а мы своё слово помним.
Хорошо, что помнят, но лучше пусть ещё и держат. Распрощавшись с шишигой, Яр добросовестно обошёл окрестности, охваченные возмущениями в магическом фоне, и вернулся к полянке с тайником. Прежде чем окликнуть Щукина, замешкался на несколько мгновений. Виктор Сергеевич стоял к нему спиной; на фоне тёмной пуховой куртки едва виднелись смолисто-чёрные путы проклятия – очень старые, глубоко въевшиеся в плоть и кровь, дремлющие, но готовые прийти в движение в любой момент. Переменчивый желтоватый свет выдавал активность мощного медицинского амулета; должно быть, он и берёг Щукина от гибели. Яр до боли закусил губу. Лидия Николаевна говорила о том, что даже такое проклятие можно выкорчевать, изничтожить без следа – если пациент выдержит крайне болезненную процедуру. И если справится сам лекарь. Кем он станет, настигни его нечистая смерть? Чёрным дымом, летучей смертью?..
Не сейчас. Когда-нибудь потом. Когда будет больше уверенности в собственных силах. В конце концов, амулет ведь успешно справляется уже, судя по всему, много лет.
– Виктор Сергеевич, – позвал Яр, поспешно согнав с лица мрачную задумчивость. – Там всё спокойно, можем дальше идти.
– Хорошо, – Щукин покровительственно улыбнулся. – Видел кого-нибудь?
– Одну шишигу только. Вполне… благовоспитанную.
– Тут одна из самых старых живёт, – поведал Виктор Сергеевич. Он наскоро сверился с картой и, проваливаясь в подтаявшие сугробы, зашагал на северо-восток. – Достопримечательность. Крепче любого лешего всякую мелочь в узде держит.
– Тогда почему место считается опасным?
– Так всё равно шишига – не леший, – Щукин пожал плечами. – Это она русалку, допустим, приструнить может, а если на здешний фон какой-нибудь упырь приблудится… Под ноги смотри!
Яр послушно обошёл укрытую снегом корягу. Спросить или не спросить?..
– Виктор Сергеевич, – начал он и запнулся. Не будет ли откровенным хамством выпытывать подобное? – Кто вас проклял?
Щукин разом помрачнел. Яр и не ожидал иного: вряд ли могли быть тёплыми воспоминания об истории, закончившейся проклятием.
– Давнее дело, – буркнул Виктор Сергеевич, делая вид, что в мире нет ничего интереснее чёрно-серого лесного пейзажа. – Нежить. Полудница. Ты таких, небось, не видал…
Видал. Та конкретная, похоже, была серьёзно истощена, раз не убила на месте. Яр скользнул взглядом по жирным, похожим на пиявок жгутам чар, тут и там хаотично выглядывающим на тусклый дневной свет.
– А формулировку не помните?
– Я её и не знаю, – невесело хохотнул Щукин. – Она, шельма такая, сначала голову мне задурила… Сам, конечно, виноват: нечего было языком трепать почём зря. Так что учись на моих ошибках.