Негасимое пламя
Шрифт:
– Смотри по левой стороне, а я по правой, – распорядился Старов на правах старшего по должности.
Ярик кивнул и медленно двинулся вдоль коридора. Холодный луч фонаря выхватывал из сумрака очертания давным-давно заброшенного быта. В одной из каморок, внешне ничем не отличавшейся от остальных, амулет сменил цвет с розоватого на тёмно-серый; Мишка записал в протокол осмотра очередной «сглаз неясного происхождения» и не без усилий рассеял вредоносные чары. Пусть у него получается не так ловко, но нельзя же все труды сваливать на одного Зарецкого! В
– Интересно, кто здесь жил, – негромко пробормотал Ярик, вынырнув из очередной клетушки. Он с неподдельным любопытством озирался по сторонам, словно сам полуразвалившийся дом значил больше, чем скопившийся в нём злокачественный магический фон.
Мишка соскрёб в кучу свою обширную эрудицию.
– Ну, сначала какие-нибудь купцы или обедневшие дворяне, – предположил он. – Тут когда-то была дачная усадьба. А потом её перестроили под общежитие или, может, санаторий. Видел, как много комнат нагородили? Это чтобы побольше народу расселить.
– Здесь довольно тесно, – заметил Зарецкий, шаря лучом фонарика по выцветшим обоям.
– Так зачем много места, если ты тут временно, на отдыхе? Или просто занят целый день…
– А потом всё забросили, – словно не услышав, задумчиво сказал Ярик. – Потому что стало не нужно.
– Ну да, – Мишка озадаченно пожал плечами. Очевидные вроде бы вещи. – Под Москвой заброшек много. Да и в Москве тоже. Работы нам до старости хватит…
– Раньше здесь жило больше людей, – Зарецкий осторожно шагнул вдоль длинной половицы, обводя бледным фонарным лучом дверные косяки и рассохшиеся потолочные балки. – Я как-то до сих пор не задумывался.
– Есть такое, – Старов двинулся по коридору следом за коллегой. – Так это все знают. Чего ты вдруг вспомнил?
– Я такое видел. В родных местах, – туманно пояснил Ярик. – Только там было… заметнее. Ну, или это мне так кажется.
– А я думал, ты коренной москвич.
– А я думал, очень заметно, что нет, – Зарецкий усмехнулся безо всякого ехидства. Прямо сейчас он совершенно не походил на избалованного вседозволенностью золотого мальчика. – Загляни-ка вон туда. Вижу отсюда, что какая-то дрянь в углу висит…
Мишка, спохватившись, бросил взгляд на амулет. Случайный разговор неожиданно увлёк его, но работу-то никто не отменял!
– Спасибо, – смущённо сказал Старов и шагнул в дверной проём. Детектор моментально сменил цвет на мертвенно-синий. – Слав, нежить, что ли?
– Если только совсем слабая, – Зарецкий неслышно подошёл и замер на пороге комнаты. – Мы тут треплемся без имён уже полчаса, как два идиота. Хотела бы – давно бы напала.
– Тогда, может, раньше тут побывала, а теперь куда-то делась, – предположил Старов. – Ладно, сниму и пойдём дальше.
– Давай я?
– Да нет, справлюсь…
Осторожно переступая с половицы на половицу, Мишка приблизился к нехорошему углу. Нащупал холодные рыхлые нити старой враждебной магии. Потянул на пробу; заклятие поддавалось неохотно, словно что-то мешало распустить давным-давно ослабшие узлы. Не мудрствуя
– Осторожно!..
Слова Зарецкого перекрыл глухой треск под ногами. Всё ухнуло куда-то вверх и вправо. От мгновенного запоздалого страха кровь вскипела в жилах. Трухлявые обломки в облаке вонючей пыли полетели дальше в сумрак, а Мишка завис над пустотой. Правое предплечье стиснула спасительная боль. Ярик с неожиданной силой схватил Старова за руку, удерживая от падения следом за гнилыми деревяшками. Натужно затрещал рукав куртки.
– Разрешение, – донеслось до слуха сквозь ошеломительный звон в ушах. – Дай разрешение…
Мишка бездумно потянулся к щербатому краю пролома, пытаясь уцепиться за доски, но только ободрал кожу острыми щепками. Смысл упрямо повторяемых слов докатывался до него лениво, постепенно, будто мелкие волны, подтачивающие берег. Впившиеся в ладонь занозы мешали сосредоточиться – а может, виноват был страх.
– Даю, – сипло выговорил Старов, сообразив наконец, что от него требуется. – На однократное…
Болезненная борьба между человеком и тяготением мгновенно прекратилась. Мишка на несколько секунд почувствовал себя в невесомости; чужая магия деликатно вызволила его из пролома и отпустила на волю только тогда, когда под ступнями вновь оказались доски. Относительно надёжные. Проковыляв пару шагов на дрожащих ногах, Старов привалился к дверному косяку и шумно выдохнул. В правом предплечье поселилась неприятная тянущая боль.
– Вероятности, блин, – ворчливо пробормотал Зарецкий. Он не спеша поднялся с пола и отряхнул с одежды налипшую пыль и мелкий сор. – Я и не заметил… Талантливый кто-то потрудился.
– К-кто… талантливый? – просипел Мишка, наблюдая, как коллега бережно расплетает невидимые чары.
– Тот, кто эту штуку повесил, – Ярик сердито встряхнул кистями рук, словно обжёгся – или, наоборот, прикоснулся к чему-то очень холодному. – Проклятие на смерть, самое натуральное. И сверху ещё прикрыли, чтоб, если кто снять попытается… Ну, сам понимаешь.
Мишка потрясённо выругался.
– Свежее?
– Нет. Очень старое, – Ярик отступил на пару шагов, созерцая результаты своих трудов, будто художник перед мольбертом. – Может, как раз эта дрянь крышу и обрушила. Остальное уже потом… Вторичные явления.
– Ё-моё… – Мишка попытался было отбросить со лба влажные от пота волосы, но тут же поморщился: успел забыть, что нахватал заноз. – Вот леший! У тебя аптечка под рукой?
– Да, минутку. Извини, – Ярик сбросил с плеча рюкзак, телекинезом вызвал из дальнего угла рассохшийся стул и устроил полевую аптечку на хлипком продавленном сидении. – Садиться не рекомендую.
– Да уж понятно, – невесело хмыкнул Мишка и протянул коллеге пострадавшую ладонь. Он не сумел бы выдернуть впившиеся в кожу мелкие деревянные иголочки онемевшей от напряжения правой рукой. – А синий оттенок – это же…