Негасимое пламя
Шрифт:
Выбравшись из машины у покосившегося забора, Мишка сполна проникся снедавшим местных беспокойством. Длинный двухэтажный дом, упрятанный за непомерно разросшимися садовыми деревьями, угрюмо взирал на незваных гостей лишёнными стёкол окнами. Крыша кое-где обвалилась внутрь; лишь печные трубы – по одной в каждом конце вытянутого строения – высились, почти невредимые, над приземистой тёмной громадой. Облупленные резные ставни, некогда выкрашенные в белый, беспомощно свисали с ослабших петель, будто обессиленный дом отчаялся прикрыть ими постыдную наготу зияющих тьмой разбухших рам. Лезть внутрь в поисках приюта от холода и непогоды казалось несусветной глупостью.
– Почему люди не берегут то, что построили? – тихо пробормотал Зарецкий. Он остановился в десятке шагов от крыльца, наполовину отъеденного хищным временем, и задрал голову, вглядываясь в черноту за окнами второго этажа. – Или хотя бы не сжигают сразу то, что уже не спасти…
– Может, думали, что ещё можно, – предположил Мишка. Ярик ничего ему не ответил.
Подниматься к парадной двери нечего было и пробовать: сгнившие ступени выдержали бы разве что кота или некрупную собаку, но никак не взрослого человека. Увязая в глубоком снегу, Старов осторожно приблизился к ближайшему оконцу. Стена выглядела крепкой – лучше, во всяком случае, чем остатки крыльца. Мишка на пробу упёрся ладонями в потемневшее дерево и не без опаски забрался в беззубую пасть проёма. Судя по всему, не он первый: на половицах близ окна было натоптано, валялся мелкий сор и осколки бутылочного стекла. Доски уступчиво просели под Мишкиным весом, но рушиться не спешили. Это обнадёживало.
– Так себе местечко, – негромко сказал Зарецкий.
Старов обернулся. Коллега без видимых трудностей повторил его манёвр и стоял теперь у самого окна, настороженно озираясь. В стылом воздухе дыхание срывалось с его губ едва видимым белёсым паром.
– Ты тут видишь что-нибудь? – спросил Мишка, стаскивая с рук перчатки.
– Ну, так, – уклончиво протянул Зарецкий. – Проклятий вроде бы нет… Но повидал домик всякое.
– Смерть?
– Смерть сама по себе не провоцирует спонтанные чары, – Ярик пытливо сощурился, оглядывая груду трухлявых досок у входной двери – всё, что осталось от обвалившегося потолка. – Ненависть или отчаяние – другое дело. Думаю, под этими обломками кто-то умер… Скорее всего, долгой и мучительной смертью.
Мишка поневоле поёжился. Как Зарецкий умудряется спокойно говорить такое?
– И… чего тогда? – спросил Старов, неуютно переступая с ноги на ногу. – Пишем – остаточный фон?
– Да нет, зачем? Снимем, – Ярик поднял руку и, нашарив в пустоте невидимую нить чар, бережно потянул на себя – словно разрывал паутинку. – Ну, запиши для протокола: спонтанный сглаз неясного характера, вероятно, воздействует на нервную систему. Для проклятия слабовато – так, навязчивая тревога, дурные сны…
– Ты бы поосторожнее, – буркнул Мишка, вытаскивая из рюкзака пришпиленный к планшету бланк. – А то будешь потом… тревогой маяться…
– Я? Нет.
Старов добросовестно записал про сглаз. Углубляться в нутро дома, полное сумрака и сырости, было страшновато, но и торчать в безопасности, пока коллега делает всю работу, Мишка не мог. Пробуя половицы на прочность перед каждым шагом, он приблизился к пустому дверному проёму, ведущему в тесную комнатку. Этот закуток некогда отгородили от большого помещения хлипкой дощатой стенкой – она всё ещё была цела, хоть и прогнулась под тяжестью просевшего потолка. Луч фонарика высветил отставшие от стен бумажные обои и брошенный на полу размокший матрас. Здесь тоже кто-нибудь умер не своей смертью?..
– Чисто, – негромко сказал Ярослав. Он встал в паре
– Смотри, аккуратнее, – предупредил Мишка, поспешно вытаскивая из кармана амулет. – Если на гнилые доски резко нагрузку дать, они и обрушиться могут.
– Знаю. Но пешком всё равно опаснее, – Ярик пожал плечами и красноречиво кивнул на проломленную в полу дыру. Падать, судя по всему, недалеко, но больно.
– Нечестно получается, – проворчал Старов. – Ты всё самое сложное делаешь.
– Потому что мне проще. Это логично – делать то, с чем я справлюсь лучше.
Не тратя больше времени на разговоры, Зарецкий отошёл на пару шагов, примерился на глаз к полумраку за грудой обломков и исчез из виду. Мишка осторожно его окликнул, получил ответ и украдкой вздохнул. Бывают такие люди, всерьёз обижаться на которых способен разве что Костик… Потому что бесполезно. Зажав в ладони амулет-детектор, Старов неспешно обошёл некогда просторный зал, разгороженный на крохотные комнатушки. Кое-где нашлись следы чьего-то присутствия – самого что ни на есть прозаического, никак не относившегося к нежити. Гнездо из тронутых плесенью сырых одеял, почерневшее от золы ведро без днища, пустые бутылки – судя по этикеткам, родом уже из нынешнего века. По этим неприглядным признакам можно понять, что в этой части дома никакой жути нет. Детектор подтверждал соображения: он сонно посверкивал розоватым светом, вполне типичным для здешних краёв.
– Записывай, – Ярик нарисовался в дверном проёме и мельком оглядел комнатку, дожидаясь, пока Мишка снова достанет планшет. – Небольшой вероятностный сглаз, наложен на сам дом. Смею предположить, это было пожелание провалиться, – он красноречиво кивнул на зияющую в потолке дыру.
– Активный? – для порядка уточнил Старов, старательно скребя ручкой по бумаге.
Ярослав предсказуемо покачал головой.
– Нет, снял. Дом-то под снос, но мало ли…
– Наверх пойдём?
– Пойдём, куда денемся, – Ярик отступил на пару шагов и недоверчиво пригляделся к хлипкой лестнице. – Подожди пока здесь. Я смотаюсь, проверю, что там.
– Нет, пошли вместе, – упрямо возразил Мишка. – Вдруг там кто-нибудь засел?
Он первым приблизился к подножию узкой лесенки, обведённой прерывистым контуром полусгнивших перил. Попробовал носком ботинка мягковатое дерево, осторожно поставил стопу на узкую дощечку, сохранившую кое-где остатки коричневой краски. Ступени прогибались посередине, словно улыбались смущённо и заискивающе. Стараясь наступать на относительно крепкие края и хватаясь где за остатки перил, где за скользкую от влаги стену, Мишка медленно взобрался на верхнюю площадку. Ярик, само собой, предпочёл пространственный прыжок. И не жалко же ему сил…
– Вроде ничего, – пробормотал Старов, разглядывая спокойно поблёскивающий амулет. – Посмотрим комнаты – и назад?
– Ага, – Зарецкий задрал голову, разглядывая потолок. Там, где часть крыши сложилась внутрь здания, сплошной тёмный навес расходился бахромой острых обломков. Сквозь пролом видно было, как по меркнущему серому небу медленно ползут низкие тучи. – Думаю, тут не найдём уже ничего. Слишком всё благополучно выглядит.
С этим Мишка поспорил бы. Узкий прямой коридор вёл мимо пустых дверных проёмов прямиком к дыре; по противоположному её краю видно было, какие тонкие здесь перекрытия. Маршировать, чеканя шаг, точно не стоит.