Негодяй в моих мечтах
Шрифт:
Колин постучал в дверь детской Мелоди. Эйдан ждал в экипаже, а Джек… Колин не знал, где может находиться Джек. Последнее время у него появилась привычка куда-то исчезать. Когда Колин считал, что Мелоди – дочь Джека, у него появлялось желание вспомнить вслух пословицу о яблоке, которое падает недалеко от яблони…
В сердце кольнула боль. Он услышал голос Прю, разрешавший ему войти, и выдавил из себя приветственную улыбку, хотя улыбаться ему не хотелось.
Прю как раз заканчивала заплетать Мелоди косички. Глаза Прю
– Ну вот, любимая Мышка, ты чудесно выглядишь.
Колин прислонился плечом к дверному косяку.
– Она выглядит как куколка. Ты полагаешь, что кружева – подходящий наряд для этой поездки?
Прю, поправляя бант на спине крошечного платьица Мелоди, бросила ему укоризненный взгляд.
– Я просто не хочу, чтобы люди подумали, что мы не умеем о ней заботиться, – выговорила она. – Если вы найдете… эту ня-неч-ку и та расскажет, где найти ее ма-ать, ты будешь рад, что она хорошо выглядит.
– Господи, – проворчал Колин, – я всего лишь подумал, что, коль скоро следить за ней весь день будут трое мужчин, трудно сказать, не прольет ли она чего-нибудь на свое платье. Я подозреваю, что мы окажемся, крепки только задним умом и предотвратить ничего не сумеем.
Прю поднялась и отряхнула руки.
– Ничего липкого или мокрого. Или жирного.
Колин покачал головой:
– Как скажешь. Мне точно не захочется ничего из перечисленного.
Прю не то коротко засмеялась, не то всхлипнула.
– Карамельки. Шоколад. Пирожки с мясом. – Смешок быстро переходил в плач. Она закрыла лицо руками и отвернулась.
Колин махнул Мелоди, отсылая ее из комнаты.
– Пойди и отыщи капитана Джека, Мелли. Он проводит тебя вниз, в карету. – Затем он обнял жену, и та разразилась слезами, которые сдерживала весь день.
– Я не хо-очу… чтобы-ы ее… забира-али!…
– Ну конечно. Никто из нас этого не хочет.
Она шмыгнула носом:
– Твой чертов Джек хочет. Он совсем не тревожится!
Колин растерянно заморгал:
– Мой чертов Джек – практически живой мертвец. Понимаешь? До него это дойдет попозже, и тогда ему будет очень плохо. Очень.
Она снова шмыгнула носом.
– Ты так думаешь?
Колин немного отстранил ее, чтобы посмотреть в прелестное заплаканное личико.
– Ты что, хочешь сказать, что тебя порадует его подавленность?
Она сморщилась:
– Наверное, да. Я ужасная женщина.
– Да, ужасная. – Он вновь притянул ее к себе. – Настоящая гарпия. – Он чмокнул ее в огненную макушку. – Я женился на чудовище.
– Так и есть.
Когда в ответ она стукнула его в бок, он рассмеялся, хотя смешок и у него получился со всхлипом.
После того как Лорел отослала Мелоди вниз, пленнице оставалось только прибирать свою комнату и размышлять. Подаренный дочерью ключ обеспечил ей личную свободу, то есть власть над своей судьбой,
Однако после того как она переставила все, что можно, в своей становящейся все уютнее камере, после того как она разобрала коробки с сокровищами Лементье – те, что еще не примерила, – и прибрала их в гардероб, сложив аккуратно даже жатую бумагу, в которую они были упакованы, а также доела остатки завтрака, нахлынули воспоминания и стали разрушать ее нервы.
Четыре стены. Окно, расположенное так высоко, что не дотянешься… Запертая дверь.
Даже звук собственных мечущихся шагов был так привычен, что по коже побежали мурашки прошлого ужаса.
Десять шагов на двенадцать. Это был размер ее спальни в родительском доме. Она считала его и своим домом, пока он не стал ее тюрьмой. Тогда он превратился в дом мистера и миссис Кларк, этих страшных существ, которые внешне выглядели в точности как ее равнодушно-ласковые папа и мама.
Если бы Лорел принадлежала к числу тех, кто верит в одержимость злым духом, она решила бы, что в облике родителей поселились демоны.
Вместо этого: ей пришлось поверить, трезво, здраво и неоспоримо, что родителям просто на нее наплевать. Ничто не должно было помешать или отложить блистательное замужество Амариллис. Никакому скандалу не позволят коснуться ее семьи, тех высот состояния и положения, которых они вскоре достигнут. Ничто и никто не смеет встать на их пути!
Особенно Лорел.
Эта странная Лорел, которую никто в обществе не понимал и не признавал. Странная, серьезная, всезнающая Лорел, которая часто указывала им на их нелепость. Девушка, которая никогда не хихикала, не сплетничала и не флиртовала. Девушка, вечно задающая вопросы, на которые им вовсе не хотелось отвечать.
Она была той девушкой, которая встретила вернувшегося с войны лорда Редгрейва и не отвернулась от горечи и боли, от мрака, который он излучал.
Она была той девушкой, которая забеременела и так и не назвала имя отца ребенка, даже когда ее посадили на хлеб и молоко, когда ей не давали свечей, взамен догоревших дотла, а комнату опустошили от всего, кроме кровати и халата.
На этот раз ее чердачная тюрьма была обставлена роскошно в сравнении с той монастырской суровостью, в которой Лорел провела долгие месяцы.
Она сунула руку в карман и сжала железный стержень ключа. На этот раз ключ от дверей был в ее руках.
На этот раз она сама определит свою судьбу.
Казалось, целые часы она стояла у окна и невидящим взором смотрела вниз, на Сент-Джеймс-стрит. Она не покинула темную комнату своих воспоминаний, пока не заметила крохотную фигурку в кружевном платьице цвета розовых лепестков, вприпрыжку спускающуюся по ступенькам, держа за руку высокого худощавого мужчину в черном.
Джек.
Лорел заставила свой взгляд перейти с него на фигурку дочери. Мелоди шла с ним к роскошному, покрытому черным лаком экипажу с гербом на дверце.