Негодяйка
Шрифт:
Не привыкшая к комплиментам, Берил зарделась и смущенно пролепетала:
– Спасибо, большое спасибо.
– Это платье… этот цвет… вам так к лицу. – Джованни смотрел на нее с восхищением. – Вы так красивы и так молодо выглядите.
Берил была сама не своя; Арнольд никогда не делал ей комплиментов. Джованни слегка наклонился и поцеловал ее в щеку; Берил с наслаждением вдохнула аромат дорогого лосьона. Голова пошла кругом. Она была не в силах вымолвить ни слова.
– Билеты у вас? – спросил Джованни, взяв ее под локоть и увлекая в зрительный зал.
Берил судорожно схватилась
– Да-да, конечно. Вот они, – забормотала она, поспешно доставая билеты. Ей казалось, что все кругом смотрят на нее, и от волнения она еще крепче прижималась к Джованни. Он словно не обращал внимания. Взяв у нее билеты, он протянул их билетерше. В самой этой процедуре не было ничего необычного, ведь тысячу раз она проходила все это с Арнольдом, но сейчас, в обществе красивого юноши, Берил все казалось удивительным и волнующим.
Места в бельэтаже оказались удобными. Все еще испытывая неловкость, Берил углубилась в программку. Но, поскольку та была составлена на итальянском, овладеть ею было делом нелегким.
– Разрешите, я прочитаю вам? – шепнул ей на ухо Джованни. Он сидел так близко, что она ощущала его теплое дыхание на своей щеке. Выхода не было: поневоле ей пришлось наклониться к нему, чтобы расслышать его голос. К счастью, в зале становилось все темнее, и Берил могла скрыть румянец.
Оперу "Орфей" Берил хорошо знала. Она была поставлена в традициях семнадцатого века – когда каждую новую сцену открывал вращающийся задник. Голоса певцов были бесподобны, и вскоре Берил оказалась целиком во власти музыки. Она забыла обо всем на свете, в волнении наблюдая за действием. Когда же на сцене появились зловещие декорации подземного царства и реки мертвых Стикс, Джованни воспользовался моментом и нежно накрыл ладонью руку Берил. Берил замерла, дыхание перехватило, и на мгновение радость от музыки померкла. Джованни не выпускал ее руку и, когда она попыталась высвободить ее, лишь крепче сжал. Постепенно, словно смирившись с этим, Берил расслабилась и музыка вновь захватила ее. Опера шла без антракта, и Джованни держал руку Берил, пока действие не подошло к концу – пора было аплодировать.
Он взглянул на раскрасневшуюся от возбуждения Берил.
– Классный спектакль, не правда ли? – спросил он.
Берил вскоре обнаружила, что "классно" было излюбленным словечком Джованни. Она твердо решила научить его и некоторым другим эпитетам. Обернувшись к нему – глаза ее сияли, щеки пылали, – она сказала:
– Да, замечательный.
Джованни во второй раз за вечер посмотрел на нее с восхищением.
– А теперь пойдем искать какую-нибудь еду?
Берил отметила про себя, что надо будет подучить его и грамматике.
– Да, – коротко ответила она.
– Я знаю одно место, – уверенно сказал он, когда они, покинув свои места, двинулись к выходу. Берил промолчала, вновь ощутив беспокойство. Когда и где закончится этот вечер? Она мысленно одернула себя.
Господи, ведь взрослая же женщина и вполне может за себя постоять.
Джованни, держа Берил под руку, направил ее к выходу и, когда они оказались на улице, спросил:
– Мы гуляем? Да?
Берил рассмеялась.
– Прогуляемся? –
– Да, я это и имел в виду, – согласился Джованни.
– Я знаю, – улыбнулась она. – Я просто подсказываю, как правильнее это произносить.
– О'кей, понял. – От Джованни не ускользнуло, что Берил подсмеивается над ним. – Passegiamo, хорошо. Я тоже учу вас говорить правильно.
Берил от души расхохоталась.
– Passegiamo, – тихо отозвалась она. – Конечно, почему бы нет?
Джованни взял ее за руку. Они пересекли улицу.
– О'кей, а теперь, может, поужинаем? – тщательно подбирая слова, спросил он.
– Да, с удовольствием, – счастливо сказала Берил.
От театра до ресторана "Джордж" было совсем недалеко – надо было лишь спуститься по Виа Венето. В ресторане их, казалось, ожидали, и Берил была тронута тем, что Джованни предусмотрительно заказал заранее столик. Они ужинали на веранде – в ароматной вечерней прохладе. Джованни выбрал блюда и вино. Он настоял на том, чтобы Берил отведала лучшие блюда итальянской кухни. Почти весь вечер легко и весело говорили они о музыке. Берил приятно удивило, что Джованни оказался весьма сведущ в этой области. Его же поразило, что Берил слушала оперы только на английском, а значит, и не смогла оценить в полной мере романтику музыки. Нет, уверял он, настоящий язык музыки – итальянский. И даже оперы немецких композиторов лучше звучат на итальянском.
Возбужденная вином, Берил готова была спорить с ним, хотя и должна была признать, что никогда не слышала опер на немецком языке на сцене – лишь в записях или по радио. Джованни был неумолим: итальянский язык – лучший, Италия – самая прекрасная, Рим – самый удивительный. Берил посмеивалась.
– Почему вы в конце каждого предложения говорите "о'кей"? – спросила она.
– "О'кей" – это первое английское слово, которое я выучил, – с гордостью ответил Джованни.
– Но это вовсе не английское слово, – продолжала подтрунивать над ним Берил. – Оно американское.
– В самом деле? – Джованни был очень удивлен. Берил рассмешило изумленное выражение его лица.
– Да, в самом деле.
Внезапно Джованни перегнулся через стол и взял Берил за руку.
– Вот видите, синьора, как многому вы можете научить меня, – сказал он, заглядывая ей в глаза. Берил словно застыла, завороженная его взглядом.
– Чему же я могу вас научить? – наконец произнесла она.
– Вы женщина опытная… вы многое знаете… и можете научить меня. – В его голосе звучала настойчивость.
Берил не смела поднять глаз. Она была в полной растерянности, не знала, что сказать. Так она и сидела – не отнимая руки, опустив взгляд в тарелку, и молчала. Джованни, словно уловив ее настроение, тут же начал каяться.
– Я так виноват перед вами, синьора. Я сказал лишнее, вы должны простить меня.
– Пожалуйста, – медленно произнесла она, – не называйте меня синьорой. Меня зовут Берил.
Джованни расплылся в улыбке.
– Тогда пойдем, Берил, полюбуемся прекрасным городом – Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, и попросил счет. – Вы видели Рим?