Негр Артур Иванович
Шрифт:
Дождь барабанил с новой силой, будто кто-то обливал окна водой из ведер. Дашу уже не привлекали магические потоки воды, она мяла плед, кипя от негодования на коллег. Ух, какое искушение ей приходится подавлять в себе, чтобы не запустить в них вазой, а лучше – кастрюлей, чугунной, чтоб знали! Вскочив с дивана, Даша ходила по комнате в ярости. Включила магнитофон, надо же хоть чем-то отвлечься. Экспрессивная музыка попала в ее ритм, незаметно для себя Даша принялась... танцевать, во всю размахивая руками и подпрыгивая. Шпильки выпали, коса болталась из стороны в сторону, а Даша походила
– Здорово танцуешь, – сказал Артур, она испуганно вскрикнула. – Дашка, ты выздоравливаешь.
– Нет, освобождаюсь от дурной энергии, – нашлась та. – Ой, ты промок.
– Есть малость, – довольно улыбался он.
– Чего стоишь? – рассердилась. – Иди в ванную, я принесу переодеться.
– Ты готова? – крикнул он из ванной.
– Готова, – проворчала она под нос.
Совсем некстати вошел, застал за дурацким занятием. «Веду себя неадекватно, – думала Даша, собирая Артуру сухие вещи. – Может, я с ума схожу? Поэтому и говорят обо мне черт знает что».
– Поехали, – Артур появился из ванны, застегивая на ходу рубашку. – Прихвати зонт, там потоп.
– Я... Знаешь, давай перенесем... В такой ливень...
– Опять?! Ваня ждет в машине, Андрей жертвует выходным, а ты задний ход даешь! Короче, едем, я сказал!
– Я боюсь. – Чего?!
– Боюсь, наговорю чего-нибудь такого, что мне потом не понравится.
– Вот как! Интересно, какие такие порочные мысли живут в этой красивой головке, о которых ты боишься проболтаться?
– Ничего такого я не боюсь, – вспыхнула Даша.
– Тогда поехали. – (Она упрямо наклонила голову.) – Дашка, силу применю.
Нарочито громко вздохнув, ругая вслух Артура, она схватила зонт.
Лазарет
Он как будто находился в воде, только было сухо, но именно так, словно преодолевая сопротивление воды, Абрам выплывал из тишины и возвращался с того света. И сначала он услышал стоны, какие бывают у людей, испытывающих постоянную ноющую боль. Затем звуки шагов отдавались в голове, но не по-солдатски грубые, а легкие, женские. Он открыл глаза и уставился на потолок... балки, деревянные бруски, перекладины, кое-где в некоторых местах просачивалось солнце через прохудившуюся крышу. Где же он? Абрам порывался несколько раз встать, однако у него это совсем не получалось.
– Лежите, капитан, – послышался молодой женский голос.
Сестра милосердия заботливо поправила подушку и скверно пахнущее одеяло. Да и вообще, вонь стояла в этом сарае омерзительная.
– Где я? – выговорил Абрам непослушными губами.
– В лазарете, капитан. Скоро вас перевезут в более подходящее место.
После бесплодных попыток встать Абрам очень устал, прикрыл отяжелевшие веки и почти сразу заснул.
День клонился к вечеру, когда он проснулся от жажды. Рядом кто-то стонал. Повернув с трудом голову, Абрам встретился глазами с юношей, на лбу которого ясно виднелись крупные капли пота.
– Воды... – выговорил Абрам, едва двигая челюстями, их сводило от сухости во
– Сестра! – позвал юноша. – Принесите воды капитану.
Так пьют только в пустыне, вспомнил он, потому что никак не мог насладиться водой, показавшейся удивительно вкусной, приятно мокрой.
– О, капитан! – сказал подошедший врач. – Вы родились под счастливой звездой: с таким ранением и живы!
«Я жив?» – спрашивал себя Абрам, припоминая, что с ним произошло, а вспомнив, спросил доктора:
– Почему вы называете меня капитаном? Я лейтенант.
– Ах, да... вы ведь не знаете... – улыбнулся доктор. – Вы, господин Петров, произведены в капитаны. Крепость атаковали...
– Не надо, – попросил Абрам. – Я не хочу слышать ни о крепости, ни о войне.
– Что ж, отдыхайте, вы заслужили, капитан Петров.
Ночь он почти не спал. Иногда, случалось, забывался, но, словно от толчка, скоро открывал глаза, дремоты как не бывало. Это казалось настоящим и главным чудом: он жив! Об этом думал Абрам, вдруг поняв неизмеримую цену жизни. На рассвете заметил, что и юноша рядом не спит. Он был совсем еще мальчик, с красивым лицом, правда, слишком бледным.
– Вы не спите, капитан Петров? – спросил юноша, даже не взглянув в сторону Абрама, видимо, чувствовал, что тот бодрствует.
– Нет, – ответил Абрам. – Откуда вы знаете меня?
– Кто же не знает русского негра в королевской армии, – грустно усмехнулся юноша. – Вам повезло, капитан, а мне...
– Почему вы так говорите? Вы живы – это главное.
– Я скоро умру.
В подтверждение сказанному юноша откинул одеяло. Страшная картина вызвала тошноту даже у Абрама, повидавшего многое. Нога юноши представляла собой ниже колена месиво, пальцы почернели, а выше колена четко вырисовывались лилово-черные разводы. Гангрена – мороз пробегал по коже. От ноги исходил неприятный запах гниения человеческого мяса.
– Я слышал, – произнес Абрам с намерением чем-то утешить юношу, – можно сделать ампутацию...
– Да, возможно... – удрученно, с безнадежностью сказал юноша, укрыв ногу одеялом, затем снова уставился в потолок. – Но невозможно.
Больше он не говорил. Утром у юноши началась горячка, которая вечером унесла его бесценную жизнь. «Ну и за что я едва не погиб? – думал Абрам. – За то, что два короля чего-то там не поделили?» Он даже не знал причин, побудивших две страны вступить в войну. Сложить голову на чужой земле, погибнуть в безвестности, не оставив потомства и памяти о себе? Ранее такие мысли не посещали его. А теперь, выздоравливая, наблюдая смерти от ран на топчанах в лазарете, он много передумал и поставил цель: продолжить образование, а не умереть за чужую страну. Кстати, а где его страна? Россия? Пожалуй...