Нехоженой тропой
Шрифт:
Лосенка решили перевезти к матери, которая уже звала его где-то за кустами.
Илья Кузьмич, не включая мотора, на веслах подогнал лодку к берегу. Днище зашуршало по песку.
– Вставай, - подтолкнул Илья Кузьмич лосенка.
Тот согнул ноги, подтянул их под себя и неуверенно поднялся. Минуту постоял, словно проверяя, держат ли его ноги, а потом, подпрыгнув, ринулся бегом в прибрежные кусты на зов матери...
И снова застрекотал мотор, и поплыли мимо лесистые берега.
ЕСТЬ ТАКОЕ ОЗЕРО
Через полчаса на левом
– Вот и Серебрянка, - сказал Илья Кузьмич, направляя лодку к берегу против стоявшего на возвышенности крайнего дома.
Из ворот вышла маленькая, полная женщина в голубом длинном, до земли, сарафане-дубасе и синем ситцевом платке. Она взглянула на подплывающую лодку, всплеснула руками и нараспев, окая, запричитала:
– Го-о-стечки приехали! Радости-то сколько!
Мелкими, суетливыми шажками она словно не сбежала, а скатилась под горку.
– Услыхала шум-то знакомый, ну, думаю, Кузьмич катит на своей каталке. Глянула в окно, вижу - не один едет, никак, Митеньку везет. Ой, как вырос-то... Как вырос!..
– Она обняла Диму, поцеловала в щеку, похлопала по спине и, повернувшись к Тане и Афоне, ласково спросила: - Это твои товарищи, Митенька?
– Да, мы в одном классе учимся. Это Таня, а это Афоня.
– Здравствуйте, милые мои... Уж как я рада!.. И чего ты, старый, не предупредил, что с гостями приедешь?..
– Сколько раз я тебе, Груша, сказывал, не называй ты меня стариком, с досадой отозвался Илья Кузьмич.
– Какой я старик? А не предупредил времени не было.
Афоня тихонько хмыкнул. "Ну и прозвал же Кузьмич свою жену!
– подумал он.
– А ведь она и вправду похожа на грушу".
– Как зовут твою тетю?
– тихо шепнул он Диме.
– Тетя Груша, - ответил Дима.
– Разве есть такое имя?
– Вообще-то ее зовут Агриппина Прокопьевна. Ведь и ты не Афоня, а Афанасий.
– Понятно. Только все равно смешно...
– Что же это я замешкалась-то!
– спохватилась тетя Груша.
– Пойдемте, милые, в дом. Проголодались небось в дороге-то, устали...
Ребята пошли в дом.
– Я сейчас, ребятишки, сейчас стол накрою, - суетилась хозяйка.
Ребята с интересом осматривались вокруг.
Дом у лесничего небольшой, изнутри он оклеен голубыми, уже выцветшими обоями, и по всем стенам висят плакаты - о повышении удоев, об охране лесов, о выращивании овощей, как в клубе. Два окна смотрят прямо на реку, два других выходят к лесу, а из окошка маленькой комнатки, которую тетя Груша называет служебным кабинетом Кузьмича, видно все село - улицы, лесопилку, клуб, швейную мастерскую, магазин...
Дима остановился перед большой висевшей между окон застекленной рамкой со множеством больших и маленьких фотографий. Среди фотографий он нашел и свою, и отца с матерью. Вот дядя Кузьмич, а этот парень в военной форме с сержантскими погонами, с орденами и медалями на груди -
– Ну, идите за стол, - позвала тетя Груша.
Ребята ели так, что за ушами трещало. Тане больше всего понравился гусь с жареной картошкой, Дима не мог оторваться от соленых рыжиков, а Афоня нажимал на варенье.
– В смородиновом варенье много витаминов, поэтому оно очень полезно, - приговаривал Афоня, в пятый раз накладывая варенье в свое блюдечко.
– Кушайте, детки, кушайте на здоровье, - потчевала тетя Груша. Отведайте рыбки. В прошлое воскресенье Кузьмич полведра лещей принес.
Тетя Груша села напротив ребят и, подперев щеку рукой, ласково и печально глядела на Диму.
– Гляжу я на тебя, Митенька, - вздохнула тетя Груша, - и ровно Ванюшку вижу. И нос, как у него, чуть с горбинкой, и глаза карие да бойкие.
– На глазах Агриппины Прокопьевны выступили слезы.
– Тебя еще на свете не было, когда его на войне фашисты убили. Наводчиком он при пушке был. Писал он мне в письмах: "Скоро, мама, добьем фашистов, и вернусь домой". А потом пришла похоронка...
Илья Кузьмич обнял тетю Грушу за плечи и ласково сказал:
– Не плачь, мать...
Дима отвел глаза и вздохнул.
* * *
В кабинете Ильи Кузьмича висела большая, во всю стену, карта Пермской области. Ребята нашли на ней свои Гайны, потом нашли Серебрянку.
– Ребята, смотрите-ка, Адово озеро!
– воскликнула Таня.
– Адово?
– переспросил Дима.
– Да, Адово, - подтвердил Илья Кузьмич.
– Есть в наших краях такое озеро. Большое озеро.
– Сколько в нем километров по окружности?
– спросил Афоня.
– Точно-то никто не знает, уж больно в глухом месте оно находится, как будто нарочно спряталось, чтобы люди не добрались до него и не беспокоили. На том озере жил один человек, наш охотник дед Афанасий. Знаменитый был охотник - одних медведей шестьдесят восемь убил. Поставил он себе избушку, стрелял зверя, ловил рыбу, а как помер, осталась избушка пустая, и больше никто не решается туда ходить. Я тоже бывал там всего два раза.
– Дядя Илья, расскажи что-нибудь про это озеро.
Илья Кузьмич достал из кармана трубку, постучал ею по столу, вытряхнул пепел в жестяную баночку. Потом не спеша достал кисет, набил трубку и закурил. Облако белого дыма потянулось в открытое окно.
– Ладно, расскажу. Слушайте. Немало озер в нашем крае, но самое большое находится в тайге между Утьвой и Онылом. Старики говорят, что его сотворила нечистая сила, леший, значит. Потому-то к нему нет подступа - со всех сторон болота, и только на западном берегу есть небольшой кусок твердого берега. Никогда то озеро не бывает спокойным, днем и ночью бушуют на нем волны, а посредине такой водоворот, что, если подплыть к нему на лодке, вмиг утянет - и поминай как звали. А по ночам из озера выходят русалки...