Неизбежность Пасхи. Великопостные письма
Шрифт:
Канон состоит из девяти песен. Его украсили текстами других авторов: знаменитые ирмосы «Помощник и Покровитель» писал не преподобный Андрей, а трогательный кондак «Душе моя, востани, что спиши» был создан за два столетия до рождения святого Андрея. Представьте, даже для преподобного он был древностью. Его сочинил другой святой – Роман Сладкопевец. Этот кондак наши предки пели только на пятой неделе, но, видно, так он был им дорог, что позже перенесли и на первую.
Почему этот канон так для нас важен?
Есть много причин. Выделю ту, что важна лично для меня: Великий канон – свидетель реальности покаяния.
Школьником я прочел «Древний патерик», удивительную книгу о жизни египетских монахов. Была там и история одной девушки, которая так усердно помогала монастырям, что стала нищей, пустив все свое наследство на благотворительность. Чтобы как-то выжить, она стала блудницей, сделавшись из богобоязненной девочки циничной прожигательницей жизни.
Монахи чувствовали свою вину перед ней и отправили к ней старца Иоанна Колова, чтобы он убедил ее переменить греховную жизнь. Она приняла старца с вызывающим бесстыдством, бравируя роскошью, всем своим видом показывая, что вот она-то живет по-настоящему, в полную силу.
Старец скромно сел на скамеечку, посмотрел на девушку и начал горько плакать. Она погасила свой нервный смех. Затихла. Смотрела растерянно, что-то порывалась сделать, сказать и, наконец, спросила:
– О чем ты плачешь, отец?
– Дьявол смеется тебе в лицо.
Девушка ничего не ответила. Задумалась. А потом сама начала плакать.
– Отец, есть ли покаяние?
Старец встал, молча позвал ее за собой. И девушка пошла за ним, не оставив никаких распоряжений, ничего не сказав слугам, не взяв ни еды, ни одежды. Отец Иоанн вел ее в женский монастырь. Но повесть рассказывает, что девушка до монастыря не дошла, она умерла в пустыне, и старец видел, как душа ее возносилась ангелами на небо.
Таких историй немало, но эту я запомнил не из-за сюжета, хотя очень сочувствовал девушке и даже немного сердился на монахов. Главное в этой истории – вопрос девушки: «Отец, есть ли покаяние?» – очень современный вопрос.
Люди, отравленные психологией и беллетристикой, мы спрашиваем: то, что называют покаянием, не есть ли только игра воображения, стройные комплексы, навязывание вины, уродство характера? Будем честны: есть и такое, мы это видим каждый день, порой стоя перед зеркалом. Лицемерие, ханжество, паранойя, безволие, многоуровневый самообман – это так удобно выдавать за христианство, что, кажется, и нет никакого христианства и духовная жизнь – не более чем плод воспаленного мозга религиозного фанатика. Но есть канон преподобного Андрея – памятник подлинного покаяния, в котором все настоящее, который свидетельствует: покаяние – не истерика, не игра нервов и воображения. Чтобы убедиться в этом, не нужно многого. Достаточно просто прийти в храм в эти особые дни, просто стоять и просто слушать. Не надо выдавливать из себя слезы, раскачивать воображение или нервы. Просто – стой, просто – слушай. И услышишь голос человека, который каялся по-настоящему. И сегодня ты берешь у него урок.
Первый урок постного богомыслия таков: прежде мысли о Боге помысли себя перед Богом. С Великого канона начинается период знакомства с самим собой – кто я, созерцающий, дерзающий спрашивать Бога о том, что Он сделал? Если ты готов к созерцанию тайны Креста, если ты дерзаешь поднять глаза на Распятого и Воскресшего, будь готов к тому, что пережил пророк Исаия. Ему явился Бог, и первое, что вырвалось из груди пророка, были слова покаяния: И я сказал: горе мне! погиб я! ибо я человек
На вопрос «кто я?» мы отвечаем долгих шесть недель поста, чтобы на Страстной у нас были силы спросить: «кто Он?»
Покаяние – это работа, кропотливый, ежедневный интеллектуальный труд, умное усилие, очень трудное освобождение от иллюзий, болезненная работа над ошибками.
Покаяние – борьба за реальность. А если борьба – значит, больно, опасно, трудно.
Покаяние – занятие для зрелых людей и вместе с тем труд, который делает человека зрелым. Самый последний итог покаяния – научиться принимать себя, увидеть себя настоящим, таким, каков я есть. Не только принять себя настоящим, но и сделать себя настоящим, отказавшись от любой фальши и вранья.
Какой же я на самом деле? Я тот, каким вижу себя стоящим перед Богом. Мой подлинный лик – тот, который обращен к Богу, в котором отражается Бог. Не прячу своего лица и не прячусь от своего лица. Канон святого Андрея – лучшее опровержение тех, кто видит в покаянии лишь лицемерие и позу.
Если есть канон Андрея Критского – есть покаяние.
Триодь: дневник читателя
С Триодью я познакомился, когда мне было шестнадцать. Она была несколько старше, что только шло на пользу нашим отношениям. Сначала я только слушал, и это было божественно, но, чтобы увидеть ее своими глазами, мне пришлось пробраться на клирос, выдав себя за певчего, и с тех пор мы не расстаемся, потому что глупо и преступно отлучать себя от такой красоты.
Триодь – это книга. Церковная. Богослужебная. Свое исключительное внимание я всегда отдавал Триоди Постной, несколько пренебрегая ее сестрой, Триодью Цветной. Постная Триодь – книга, содержащая в себе песнопения Великого поста, от Недели о мытаре и фарисее до Великой Субботы.
Откуда читают Великий канон? Из Триоди.
Где берут певчие стихиры для постного богослужения? В Триоди.
Однако клуб почитателей и читателей этой книги невелик. Дело в том, что богослужебные книги не читают, их используют в богослужении. Они, собственно, никогда и не воспринимаются как книги. Вы ведь не будете относиться серьезно к телефонному справочнику или таблицам Брадиса, это просто нужные и полезные издания, но книгами их не назовешь. И от этого мне немного грустно. Потому что Триодь больше чем функция в колесе богослужения. Эту книгу можно читать. У нее есть свой голос и биография.
Слово «триодь» разгадать очень просто: числительное «три» и существительное «ода», то есть «песнь», сложенные вместе, дают традиционный перевод «трипеснец» – так называют великопостный вариант самого главного песнопения утрени, состоящего из трех песен, трех од. Пытливый ум на этом не остановится и разразится целым фонтаном вопросов: кто написал эти оды, кто предписал их петь в церкви, кто собрал в одну книгу, по какому принципу, какое нам до этого дело и так далее.
Триодь – сборник богослужебных текстов. Именно сборник. Когда мы говорим, что святые отцы написали книгу и клятвенно завещали нам ее читать, рисуется яркая, но наивная картина собрания старцев в нимбах, седых и строгих, которые только что дописали пухлый фолиант и впились взорами в тысячелетнюю даль, пытаясь разглядеть, есть ли у потомков совесть.