Неизвестные солдаты
Шрифт:
Капитан поморщился.
— Отставить! Нищего за хвост тянете. Другую давай!
Фокин и Айрапетян начали про трех танкистов, и опять песня угасла — не подхватил строй.
— Р-р-рота-а! — рявкнул Патлюк. — Стой!
Колонна встала. Сзади подходили отставшие.
Капитан влез на пенек.
— Петь будем?
Молчание.
— Петь будем?
— Будем, — ответило несколько голосов.
Капитан спрыгнул с пенька, зло визгнул под сапогами снег.
— Рота, слушай мою команду! С места бего-ом, марш!
Красноармейцы затрусили тяжело, медленно, лязгая оружием. Некоторые, столкнувшись, падали. Потом ребята сообразили — стали падать, не сталкиваясь. Иные отдохнуть, иные — от нахлынувшего озорства. Кругом вьюга, белая муть, поди разберись тут, с кем что случилось. Рота растянулась метров на двести.
— Стой!
Над сбившейся толпой клубился пар. В полусумраке Патлюк различал злые упрямые лица. Ну, что ж, он тоже упрям!
Капитан подождал, пока взводные наведут порядок, выровняют шеренги. Крикнул, напрягая голосовые связки:
— Будем петь?
Молчание.
— Рота-а-а! — Он вскинул руку и резко опустил ее. — Ложись!
Красноармейцы повалились в снег.
— Встать!
Поднимались медленно, опираясь на винтовки, отряхивали шинели.
— Ложись!
— Встать!
На одну секунду Патлюку стало жалко усталых людей… Но разве его жалели? Надо сломить их, чтобы знали: слово командира — закон.
— Ложись!
— Встать! Петь будем?
Снова молчание.
— Ну, хорошо. — Голос Патлюка зловеще повеселел. — Сейчас мы пойдем обратно. Будем идти, пока запоете. Дело ваше, можете шагать хоть до утра. Я не устал, мне не к спеху.
— Издеваетесь? Не скоты мы! — крикнули вдруг из строя.
Капитан повернулся резко.
— Кто сказал? Бесстужев, ваш взвод?
— Мой.
— Это я сказал и еще повторю. — В первую шеренгу выдвинулся Карасев, без шапки, с подоткнутыми полами шинели. — Не скоты мы, нечего в снег валять.
— Десять суток ареста за разговоры в строю… Шапка где?
— Затоптали где-то.
— Разберитесь, Бесстужев.
Лейтенант вошел в строй, говорил негромко:
— Дьяконский, Айрапетян, Носов — всем петь. Всем до одного, весь взвод.
— Нашли шапку? — нетерпеливо крикнул Патлюк, похлопывая по колену перчаткой.
— Нет.
— Отправьте его в казарму… Рота, последний раз спрашиваю: петь будем?
— Будем! — жидко ответили из второго взвода.
— Плохо слышу. Будем?
— Будем!
— Еще раз.
— Будем!
— С места — пес-с-сню! Шагом марш!
Расцветали яблони иНа этот раз песню подхватила вся рота.
Когда колонна вошла в крепость, красноармейцы повеселели, чувствуя близкий отдых. Печатали шаг, пели дружно, с подсвистом.
Командир полка, стоявший возле штаба, прислушавшись, сказал адъютанту:
— Красиво идут. Это Патлюк?
— Он самый.
— Хороший строевик, ничего не скажешь.
Случай с песней на другой день стал известен всему полку. Комиссар вызвал к себе Патлюка. Из штаба капитан вернулся часа через два злой и взъерошенный, приказал дежурному позвать Бесстужева. Когда лейтенант пришел, Патлюк сам захлопнул за ним дверь ротной канцелярии, накинул крючок, сунул Бесстужеву измятую пачку папирос.
— Кури.
— Спасибо.
— Этот… Карасев на гауптвахте?
— Да, отправил.
— Рота было на первое место выскочила, а теперь… Разболтались у тебя люди, Бесстужев.
— Разрешите напомнить, товарищ капитан, мой взвод запел первым.
— Запел, запел… Послушал бы ты, какой концерт мне комиссар закатил. Воспи-и-и-тывать надо, — протянул Патлюк. — Армия у нас или детский сад? Наше дело не в бирюльки играть, а крепости брать.
— Крепости, — не сдержался Бесстужев.
— Один черт… Больно нежный народ пошел. Бывало, пригонят парней — враз обломать можно. А эти очень ученые, каждый свое «я» показывает… Дьяконский у тебя, что ли?
— Мой.
— Тоже с гонором. Шуточки шутит…
— Он хороший боец.
— У тебя все хорошие, а меня за вас намыливают.
— Но ведь я докладывал вчера: люди устали.
— Чего с тобой толковать, — махнул рукой Патлюк. — Молодой ты еще и службы не понимаешь. Карасева твоего мы спишем. Он тракторист, в танковую часть просится. Поможем. Разгильдяи мне не нужны… К весенней инспекции чтобы все на большой палец было. Смотри, Бесстужев, голову оторву, если что…
— У меня шея крепкая.
— Да ты веселый сегодня! Голову, ладно, не трону, а за кубик опасайся. Жми на всю катушку, Бесстужев. Бравый вид, строевой шаг, порядок в казарме и чистое оружие — добьемся этого, значит, отличимся.
— Все понятно, товарищ капитан. — Белесые брови Бесстужева ползали вверх и вниз. — Все ясно. Разрешите быть свободным?
— Иди… Нет постой! — Патлюк ногой пододвинул табуретку, сел. — Скажи, у тебя в училище бывало такое, ну как вчера с песней?
— Бывало.
— Вот и я комиссару говорил: везде так, — оправдывался Патлюк, обкусывая мелкими блестящими зубами мундштук папиросы. Жеваную бумагу сплевывал в угол.
— Не везде, товарищ капитан. У каждого командира свои методы. Один предпочитает принуждать, другой — убеждать.