Неизвестный Байконур. Сборник воспоминаний ветеранов Байконура
Шрифт:
К армии я привык с детства. Мой отец, военный строитель, и моя мама Мария Львовна, детский врач, объездили после войны весь Советский Союз. 25 раз переезжали они с одного места службы отца на другое. Служил отец на Украине и в Белоруссии, на Урале и Камчатке, в Астраханской области и Казахстане, в других районах страны. Отец руководил большими армейскими коллективами. Начинали строители, как правило, с нулевого цикла, жили в палатках, а когда уезжали на новое место, оставляли после себя объекты, здания, водопровод, канализацию и пр. Я сменил не одну школу.
Полком связи, в котором я начал службу, командовал тогда полковник Смирнов (здесь, как и в других случаях, прошу прощения, что имя и отчество забылись). Я хорошо помню его характерный голос и своеобразную манеру
Нашей учебной ротой командовал требовательный офицер — капитан Заитов, а командиром взвода был старший лейтенант А. Серов. Они добивались от каждого курсанта сознательной дисциплины, полного овладения профессией радиста, знания оружия, хороших результатов в спортивной и политической подготовке. Было, особенно вначале, нелегко, но человеческие отношения в роте были нормальные и за время службы я не помню ни одного случая проявления «дедовщины». В роте наш замечательный старшина Порядинский учил нас всему лично: как намотать портянки, быстро одеться по команде «Подъем!» или раздеться по команде «Отбой!», как правильно выполнить упражнения на брусьях и т. д. Относился он к солдатам по-отечески, хотя был до придирчивости въедлив и требователен.
Я очень скучал без музыки, которой занимался с детства, поэтому в личное время, которого было очень мало, я научился играть на фабричной балалайке, которую обнаружил в солдатском клубе. Ее мне разрешили хранить в ленинской комнате. Ребята любили меня слушать. Я наигрывал для себя любимые темы симфоний, увертюр, опер, а для ребят играл популярные мелодии «на заказ». О том, что я музыкант, не распространялся. Наш взводный, услышав мою игру, немедленно назначил меня запевалой и приказал к смотру выучить песню с ротой. На смотре художественной самодеятельности наша рота пела под мою балалайку: «Служим мы Стране Советов…»
Смотры в полку проходили регулярно. После выступления нашего ротного хора в клубе меня попросили выучить на балалайке что-нибудь сольное. Мой друг рядовой Белов, великий молчун, здоровенный добродушный парень из Кургана, которому я доставал доппаек в столовой у земляка-хлебореза, писал письма его любимой девушке, отвечал за него на занятиях по азбуке Морзе и политзанятиях, а в наряде он часто меня выручал, полы мыл, как трактор, однажды попросил: «Сыграй это, ну — «Я встретил Вас…»
По радио, когда мы занимались строевой подготовкой, часто крутили запись этого романса в исполнении знаменитого балалаечника Рожкова. Я согласился и начал готовиться. Не только использовал те вариации, которые звучали в записи, но и свои придумал. В ленинской комнате коллективно отбирали лучшие варианты, словом, это было народное творчество. На смотре полка я выступил с большим успехом, и меня отобрали для участия в гарнизонном смотре.
Большой общий труд не пропал даром. На гарнизонном смотре в Доме офицеров меня ждал первый в моей жизни настоящий артистический успех — был «бис», меня заставили играть несколько раз. Аккомпанировал мне пианист, позже мы служили вместе, рядовой Женя Николаев. Наше начальство включило мой номер для участия в концерте в честь 10-й годовщины полигона 2 июня 1965 г., где должен был присутствовать главком Ракетных войск знаменитый боевой маршал Н. И. Крылов, о котором я слышал еще до армии рассказы своего отца и дяди Ильи. Они оба прошли Великую Отечественную войну: отец начал от Сталинграда, а дядя — от полуострова Рыбачий.
Я запомнил этот концерт на всю жизнь. Со сцены видел маршала, его широкое лицо, морщины, большой лоб, твердый взгляд, от него исходило ощущение сильного человека, крупной личности. Много раз потом мне приходилось и приходится выходить на сцену, но то, первое интуитивное ощущение настроения людей, сидящих в зале, не забывается. Я абсолютно не волновался, играл очень удачно, зал бурно аплодировал, и меня попросили исполнить романс еще раз. Я сыграл, но по-другому. Это понравилось. После концерта меня пригласили в комнату командования Дома офицеров. Тут
Через некоторое время в наш полк пришел приказ о моем переводе в Дом офицеров на должность шофера-моториста. По этому приказу создавался оркестр русских народных инструментов гарнизона и я назначался его нештатным руководителем. Так на Байконуре начиналась моя дирижерская деятельность. В Доме офицеров было немного солдат срочной службы — два киномеханика, три мастера по ремонту радиотелевизионной аппаратуры, пианист Е. Николаев, фотограф Кащеев, позже — режиссер детского театра А. Падука и я. Там мы, все рядовые, несли службу (выполняли все необходимые работы по Дому офицеров, охраняли ночью соседний деревянный кинотеатр, малоприятное занятие, особенно зимой, перестраивали на берегу реки из бывшего туалета тир, была шутка «из сортира — тир», и т. д.), выполняли свои обязанности, порученные нам политотделом.
Начальником Дома офицеров был талантливый человек майор Василий Петрович Дорохов, заслуженный работник культуры. Это он написал слова гимна Байконура «Среди барханов солнечного края…», а музыку сочинил композитор Карахан. Помнится, что я сделал позже оркестровку этой замечательной песни. Моим непосредственным начальником стал строгий старший лейтенант, позже капитан, у которого был очень красивый голос — тенор, Юрий Иванович Высота.
Я получил возможность заниматься на рояле. Для оркестра русских народных инструментов была выделена комната, закуплен комплект инструментов и струн. Я с головой ушел в работу по созданию оркестра. Нот не хватало, делал оркестровки, обработки. Конечно, пригодились знания и навыки, полученные в классах моих институтских учителей, низкий им поклон, — выдающихся русских композиторов профессоров Николая Ивановича Пейко, Александра Георгиевича Чугаева и последнего представителя семьи Гнесиных, Фабия Евгеньевича Витачека, а также оперно-симфонического дирижера, музыковеда и, как стало известно после его кончины в 1995 г., выдающегося церковного композитора Сергея Зосимовича Трубачева (отца Сергия), в классе которого я занимался факультативно дирижированием.
Самое трудное было найти и убедить людей играть в оркестре в свободное от службы время. Мне очень помогали в политотделе полигона. По приказу командования полигона был составлен список солдат из частей, которым разрешалось два раза в неделю посещать оркестр. По радио и местному телевидению было дано объявление о наборе в оркестр, нарисованы афиши о начале его работы. Пришло довольно много людей — более 40 офицеров, сверхсрочников и членов их семей. Были монтажники, работающие на площадках, гражданские служащие полигона. Занималось примерно 60 человек. Главное было научить людей играть, ведь большинство этого не умело, сделать работу интересной, увлечь и удержать людей. Не скрою, это было нелегко. Ведь я сам на ходу учился, искал методы, как быстро научить оркестрантов музыкальной грамоте, научить и одновременно с этим играть в ансамбле, уметь играть по моей руке и т. п.
Дирижерская профессия очень трудна. Помимо хорошего развитого музыкального слуха требуются большие специальные знания по всем разделам разветвленной музыкальной науки, специальная дирижерская одаренность, способность передавать коллективу людей свои представления о характере и оттенках исполняемого произведения, воля и многие другие качества. Но главным, на мой взгляд, в дирижерской профессии является беспредельная любовь к музыке, вера в ее главную миссию — объединять людей, делать их добрее, чище, наполнять жизнь человека высокой поэзией музыкального творчества гениальных представителей человечества — творцов музыки. Я полагаю, что, если человек знает и любит народное творчество, знает и любит музыкальную классику русских и зарубежных композиторов, он и работать будет иначе — творчески активно.