Неизвестный Нью-Йорк. История. Легенды. Предания

Бурлак Вадим Никласович

И опять ни слова о Джейн?»

Я отправил письмо за океан, а вместе с ним будто помчались к далеким берегам незримые гонцы моей памяти. В прошлое, невозвратимое, неисправимое, свершенное…

Вокруг продолжалось веселье

…Мы вернулись, когда в разгаре были танцы.

Наверное, давно маленький придорожный ресторан не видел такого веселья.

И молодежь, и пожилые лихо отплясывали бесшабашный танец. Трое парней напевали под банджо старинную песню «Индианка Моги»:

Я

шел очень долго, Я очень устал, Как вдруг индианку Вблизи увидал. Красивая девушка Молвила мне: «Ты, друг, заблудился В чужой стороне. Но если ты хочешь, То следуй за мной — Наш край назовешь ты Своей стороной…

Билл издали погрозил нам пальцем и сделал приглашающий жест в крут танцующих.

Но мы с Джейн здорово проголодались.

Возле стены — стол длиной почти в ползала, покрытый цветастой скатертью. В центре стола — огромный котел с пуншем. Бутерброды на подносах, пластиковые стаканчики и тарелки — вот и все гастрономические дополнения к свадьбе.

Увидев нас, парни, игравшие на банджо, весело подмигнули нам с Джейн и еще громче продолжили песню о красавице индианке:

Уж солнце за море Собралось уйти, А мы с индианкой Все были в пути. Шагали и плыли, Не видя ни зги. И к дому пришли С индианкой Моги…

Наконец, я отыскал взглядом отца.

Он стоял в другом конце зала у стойки бара. Вокруг него собралась интернациональная компания: пухленький пожилой китаец, высокий, голубоглазый, с роскошными усами француз, ему под стать — рыжебородый ирландец, двое смуглых парней — то ли мексиканцев, то ли пуэрториканцев. К ним постепенно подтягивались и другие гости.

По лицам чувствовалось: за стойкой обсуждались важнейшие мировые проблемы. Взгляды у всех — глубокомысленные, сосредоточенные, и никак не вязались со свадебным весельем. Даже бармен перегнулся через стойку и пристально следил за движением рук отца.

Наверное, отец показывал что-то на географической карте. Не пересмотром ли государственных границ занялась интернациональная компания? Не начнутся ли дебаты, споры с возможными осложнениями?

Мы с Джейн подошли к стойке.

Я ошибся. Не было карты. Не пересматривались границы.

Отец одной рукой держал нож, опущенный в стакан с томатным соком, другой — лил из бутылки водку.

Бармен вдруг упрямо замотал головой.

— Я знаю этот коктейль. От Оклахомы до Колорадо его называют «русским».

— Нет, во всем мире его называют «Кровавая Мэри», — так же упрямо возразил отец. — От Москвы до Камчатки знает каждый, что это американское изобретение.

— Я пил что-то

подобное в Мадриде, — вставил китаец. — Но не помню, как его называли.

— И я пил давным-давно, в юности, с очаровательной мулаткой, — мечтательно добавил француз. — Прелестная штучка…

Никто так и не понял, кого он назвал «прелестной штучкой»: то ли коктейль, то ли свою мулатку.

— Лед и немного перцу, — закончил операцию отец. Бармен с ловкостью опытного ассистента выполнил команду.

— А теперь — за здоровье молодых! — провозгласил отец и высоко поднял стакан с коктейлем.

Хоть и не принято провозглашать свадебный тост со стаканом «Кровавой Мэри», но интернациональная компания засуетилась.

У всех выражение — будто факир обманул их ожидания. На стойку посыпались доллары. И бармен принялся готовить сразу с десяток подобных коктейлей.

Мы с Джейн тоже заказали «Кровавую Мэри».

«Даешь по-русски!»

Видимо, подогретый напитком покрепче пунша, кто-то из коллег Билла вспомнил вдруг сцену из кинофильма «Судьба человека». Разгорелся спор: может ли человек одним махом опорожнить стакан со спиртом?

Француз и ирландец доказывали: русские все могут.

Университетская братия тихонько возражала и выжидательно поглядывала то на отца, то на меня.

Смуглые ребята предложили пари. Их поддержал китаец.

— А как проверим? — пожал плечами рассудительный ирландец.

— Очень просто. Среди нас двое русских, — пусть покажут, на что способны, — с усмешкой подсказал француз.

— Даешь по-русски! — провозгласил кто-то у меня за спиной.

— Подобные штучки я вытворял в сорок пятом году, в Берлине, — улыбнулся отец, будто вспомнил детские шалости.

— Сегодня моя очередь, — ответил я. Мы с отцом переглянулись. Бармен заметил это и развел руками.

— Но у меня нет спирта.

— Зато есть русская водка, — подсказал ирландец.

— Это не равнозначно, — китаец сделал протестующий жест рукой.

Смуглые ребята заспорили между собой на испанском. Китаец от волнения стал произносить слова на неведомом мне языке. Расстроенный француз закурил трубку.

Господа в напудренных париках и красотки в купальниках укоризненно смотрели с портретов и календарей.

Все закончилось неожиданно мирно. Смуглые ребята вдруг шустро выскочили из ресторана. Вскоре они вернулись с бородатым верзилой.

Это был местный аптекарь. Когда они ворвались к нему, потребовали спирт и рассказали, что предстоит, он пожелал своими глазами увидеть замечательный эксперимент.

Аптекарь отдал пакет бармену, а сам уставился на меня восторженным взглядом.

Я вздохнул, обреченно посмотрел на Джейн и на танцующих. Бармен тем временем занялся подготовкой к невиданному в этих стенах эксперименту.

Интернациональная компания напряженно молчала. Только шелестели долларами китаец и ирландец. Кажется, заключали пари за моей спиной…

Под одобрительные возгласы публики я успешно разделался с первым стаканом спирта.

После второго стакана я обернулся к Джейн. Она с состраданием смотрела на меня, и глаза ее становились все грустней и грустней.