Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
Шрифт:
28 декабря Рузвельт распорядился возобновить приостановленные 7 декабря после Перл-Харбора поставки по ленд-лизу Советскому Союзу. Чтобы не возникло кривотолков, он разъяснил Стимсону: «Вся русская программа жизненно важна для наших интересов».
Руководящие принципы стратегии США и Англии были зафиксированы так «В 1942 году основные методы преодоления сопротивления Германии будут заключаться в следующем: а) во все усиливающихся бомбардировках английских и американских воздушных сил, Ь) в помощи наступлению русских всеми имеющимися в распоряжении средствами, с) в блокаде, d) в поддержании повстанческого духа в оккупированных странах и организации подрывных действий».
Рузвельт и Черчилль согласились, что Тихоокеанский театр являлся второстепенным по сравнению
Поползновения Рузвельта побудить СССР совершить такие действия, которые вовлекли бы его в вооруженный конфликт с Японией, были пресечены Советским правительством. В Москве разглядели, что крылось за настойчивыми предложениями Вашингтона послать на советский Дальний Восток «помощь» – соединения американской бомбардировочной авиации. Эти предложения повторялись и в дальнейшем, однако Вашингтону не удалось добиться своего. Безрезультатную переписку по этому вопросу завершило послание И.В. Сталина Ф. Рузвельту 13 января 1943 г.: «Нам нужны не авиачасти, а самолеты без летчиков, так как своих собственных летчиков у нас более чем достаточно. Это во-первых. А во-вторых, нам нужна Ваша помощь самолетами не на Дальнем Востоке, где СССР не находится в состоянии войны, а на советско-германском фронте, где нужда в авиационной помощи особенно остра».
Война против держав фашистской «оси» развернулась так, что не все их противники вели борьбу одновременно против Германии, Италии и Японии. По этой причине, а также чтобы Подчеркнуть, что США ни перед кем не имеют союзнических обязательств, Рузвельт отчеканил термин «Объединенные Нации». ФДР очень гордился своей находкой: его осенило после вечера бесплодных споров с У. Черчиллем! Едва встав на следующий день, он горел желанием поделиться своим открытием. Камердинер Преттимен наскоро одел президента и покатил в кресле в комнату Черчилля. Он постучал. Никакого ответа. Тогда ФДР нагнулся в кресле и забарабанил обеими руками в дверь. Раздался приглушенный голос:
– Кто там?
– Я, Франклин.
– Входите.
Преттимен вкатил кресло с президентом в пустую комнату.
– Где ты, Уинстон?
– В ванне.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Хорошо, входите.
Черчилль щурился под маской мыльной пены.
– Уинстон, – закричал ФДР, – «Объединенные Нации» подойдет?
Лицо Черчилля расплылось в улыбке, искаженной хлопьями мыльной пены.
– Отлично!
Термин был найден, а непринужденная беседа в ванной, вероятно, дала повод для анекдота тех лет: Рузвельта ввезли в комнату Черчилля, когда тот расхаживал голый, окутанный только сигарным дымом. Смущенный президент хотел было удалиться. Черчилль остановил его: «Премьер-министру Великобритании нечего скрывать от президента США». Когда Шервуд спросил самого Черчилля, было ли так, тот энергично опроверг слухи – он никогда не беседовал, с президентом, не завернувшись хотя бы в купальное полотенце. «Я не мог бы сделать такого заявления. Президент прекрасно бы понял, что это неправда», – добавил Черчилль. Они знали друг друга – премьер и президент!
1 января 1942 г. в Вашингтоне состоялось торжественное подписание Декларации Объединенных Наций. Ф. Рузвельт, поставивший первым свою подпись под документом, определил порядок церемонии, вслед за ним расписались У. Черчилль, затем – посол СССР в США М.М. Литвинов, потом – представитель Китая. Представители других государств были приглашены на следующий день в госдепартамент, где в алфавитном порядке начальных букв названия своих стран присоединились к декларации. 26 государств и составили Объединенные Нации.
Каждое правительство,
12 января 1942 г. Рузвельт растолковал советскому послу, как США намереваются взаимодействовать с СССР. ФДР, сообщил посол в Москву, предложил «дать нам незамерзающий порт на севере, где-нибудь в Норвегии, вроде Нарвика» и коридор к этому порту, это «было бы весьма справедливо». Что до советско-германского фронта, то «он говорил даже о замене наших войск на Кавказе американскими войсками, дабы наши могли действовать и на других фронтах. Американцы могли бы оттуда послать на Украину свои летные силы. То же самое, мол, можно было бы сделать в Мурманске, который американцы защищали бы против немцев и финнов, и освободить там наши войска».
В тогдашней суровой и страшной обстановке на фронтах рассуждения ФДР выглядели сущим ребячеством. Но коль скоро он хотел знать мнение Советского правительства, послу поручили передать: у СССР нет никаких претензий к Норвегии, и поэтому предложение «о занятии Нарвика советскими войсками» не может быть принято. «Предложение Рузвельта о том, чтобы советские войска были уведены с Кавказа и из Мурманска и заменены американскими войсками, не имеет сейчас практического значения»13.
Ход вооруженной борьбы в мире определялся Красной Армией, ибо сокрушающую тяжесть войны нес только Советский Союз. Рузвельт писал Макартуру в мае 1942 года: «С точки зрения большой стратегии в наступающую весну и лето ясен простой факт: русские армии убивают больше нацистов и уничтожают больше вражеского снаряжения, чем все остальные 25 Объединенных Наций, вместе взятые».
Соединенные Штаты также участвовали в бойне. Белый дом, у входа в который встали часовые, подавал пример. С 7 декабря 1941 г. на протяжении трех с половиной последующих лет резиденция президента была затемнена, а ворота закрыты. Члены конгресса при распределении дефицитных зенитных орудий «Эрликон» подняли скандал – они требовали, чтобы орудия были установлены для защиты Капитолия. Батарея уже была поставлена на дежурство – на крыше здания, примыкающего к Белому дому.
Охрана президента была доведена до абсурда. Он пользовался бронированным автомобилем, весившим без малого 4 т. Объезжал страну в железнодорожном вагоне «Фердинанд Магеллан», вес – 120 т, трехдюймовая стальная броня. Организована тщательная защита всех резиденций ФДР, начиная с Белого дома и кончая Уорм-Спрингсом. Подземный ход соединял Белый дом с обширным бомбоубежищем. В случае нападения президента надлежало вывезти в одно из десяти тайных укрытий в Вашингтоне, а если возникнет крайняя опасность, его ждал на аэродроме бомбардировщик, постоянно находившийся в готовности. Чтобы избежать диверсий, все пакеты, поступавшие в Белый дом, просвечивались рентгеновской установкой, а счетчиком Гейгера измерялась их радиоактивность. Поступавшее на стол президента тщательно проверялось, а когда ФДР выезжал, с собой брали запас воды и молока.
От мирной жизни остались лишь поездки на пять – десять дней каждые два-три месяца в Гайд-парк. ФДР резко отказал Элеоноре превратить родной дом в госпиталь и при каждом посещении старался жить местными интересами. Сплетни о соседях, преувеличенное внимание к своему хозяйству, заботы о сохранении инвентаря и пр. Небольшой штат – Г. Гопкинс, но чаще секретарь Б. Хассетт представляли на подпись государственные документы. Никаких формальностей, иногда Хассетт восседал на стульчаке в ванной, пока президент, плескавшийся в воде, совещался с ним. ФДР, разумеется, не упускал возможности серьезно напомнить Хассетту, садившемуся на стульчак, что он одет. Элеоноры в доме не было, иногда ездили к ней обедать в ее коттедж поблизости. После обеда Рузвельт отправлялся к себе, в «большой дом». Разумеется, цензура не пропускала сообщений о поездках ФДР в Гайд-парк. Предполагалось, что он в Белом доме.