Неклассический некромаг
Шрифт:
В тот день наша охранная восьмёрка немного развлеклась, гоняя от возов подозрительных личностей. А так, кроме этого дня, ехать было скучно и однообразно.
На седьмой день обоз свернул уже с поместного тракта на обычную просёлочную дорогу. Предстояло пройти три дня по ней, и потом снова выйти на тракт, но уже на другой. Вот ради этих трёх дней и нанимали дополнительную охрану. Хотя, вру. Потом дорога ещё раз должна пройти по глухим местам, но уже без меня, я сойду на стрелке, почти сразу после первого леса.
Нападение произошло чуть позже полудня, когда люди в обозе успели устать, расслабились и больше думали об обеде, чем об охране. Так что засаду разведчики проморгали,
Наши мужики, встревоженные внезапной остановкой, уже были во всеоружии и только ждали повода к драке. Их сдерживало только опасение, что разбойники могут напасть и с боков. Но те проявили чудеса интеллекта, и вылезли на дорогу все вместе. С другой стороны, расчёт мог оказаться верным — пока защитники сообразят, пока добегут со своих мест, они толпой порешат всех с первых возов и также толпой встретят подбегающих по одному охранников. Они не учли только то, что охрана будет наполовину состоять из трусоватых мужиков, которые сначала собьются в кучу, и только потом пойдут бить морды противнику. И которых будет раза в полтора больше, чем разбойников, и это не считая возницу.
Отсидеться в стороне у меня не получилось. Несмотря на значительный численный проигрыш, разбойники не пожелали отступить, и к моей повозке прорвался детина с дубиной. Коська предусмотрительно ещё в самом начале заварухи спрятался на телеге, зарывшись в мешки. Мне же пришлось выполнять то, зачем наняли — защитой обоза. Меч я на всякий случай достала и приготовила ещё когда разбойники только вышли из леса.
Подробности происходящего в памяти не сохранились. Я в основном бегала от детины, уворачиваясь от ударов дубиной, изредка делая попытки достать его мечом. Желание парировать удары исчезло после первой же попытки, что привело к едва не выбитой руке, хорошо, удалось удержать оружие. С моей стороны попытки ударить мечом были редкими и не результативными. Короткий гладиус требовал подобраться ближе, но при этом возникал риск не успеть увернуться. Другой причиной того, что детина оставался целым и невредимым, являлось исконно бабское «ему же больно будет!». Вот как умертвия шинковать, так пожалуйста, а как в живого мужика, мало от этих умертвий отличающегося по грязному виду и запаху, железкой тыкнуть, так никак!
Сколько мы так прыгали вокруг телеги, я не знаю. Но ни он меня не мог достать, ни я его не задевала. Увлёкшись, мы не заметили, как закончился основной бой, и остановились только после комментариев и дружного смеха собравшихся вокруг свободных охранников обоза. Остальные уверенно вязали основательно побитых разбойников. Осознав ситуацию, мой противник досадливо выругался, бросил на землю дубину и пошёл сдаваться.
Связанных мужиков разной степени побитости разместили на одной из телег в середине обоза. Их сдадут властям в первом же селении, а там уже местное начальство определит их судьбу. Хоть мы и были вправе порешить всех на месте, но за сдачу банды полагалось пусть и небольшое, но вознаграждение. А разбойникам могло повезти отправиться не на виселицу,
Всё-таки болтливый сосед — идеальный источник знаний. Ничего не спрашивая, я узнала про возможную судьбу мужиков и про судебную систему Карстена.
Рабство здесь хоть формально не существовало, но в разных вариациях присутствовало во многих сферах жизни. Почти треть низшего сословья так или иначе себе не принадлежало. Крестьяне арендовали или брали в долговременную рассрочку землю у лендлордов и не имели право её покинуть, пока полностью не выплатят аренду, все долги и налоги. Ученики и подмастерья на время обучения полностью переходили в распоряжение учителя. Тоже самое со слугами, что зачастую работали бесплатно за еду и жильё и которых хозяева могли дать другим в аренду. Некоторые гильдии и цеха не гнушались ограничивать своих младших членов даже в личной жизни, вынуждая создавать семьи только из одобренного круга кандидатов. При этом многие шли в услужение за долги, или отдавали вместо себя детей в счёт уплаты долга. Так что разбойников, скорее всего, не станут вешать, а продадут на каторгу. Владельцы подобных мест охотно покупали у государство рабочую силу.
Несмотря на то, что к стрелке подошли ещё до полудня, стены Белого яра я увидела только в наступающих сумерках. В небольшом остроге на слиянии рек пришлось задержаться для дачи объяснений о сданных разбойниках. Хоть этим занимался сам Митроха с Рябым, на всякий случай всех участников драки придержали, а меня отпустили с обоза и рассчитали только через пару дисков. Дорога до Белого яра, как и говорили, заняла диска три, но уже успели спуститься сумерки. Искать ночлег впопыхах в незнакомом городе я не стала и ночь провела в привычном положении под разлапистым деревом.
В город вошла с первыми лучами солнца. Спрашивать, как дойти до Училища, не пришлось. Стоило только повернуться к стражникам, как один из них молча указал на столб, врытый сразу за воротами. На нём, потемневшим от времени, контрастно свежая доска в форме стрелки указывала на одну из выходящих к воротам улиц. Ещё несколько деревянных стрелок поменьше целились в разные стороны. На каждой стрелке крупным разборчивым шрифтом написано, куда они показывают. Надпись «Училище» на самой большой красноречиво сообщала, что горожан уже задолбали вопросом, как к нему пройти. Поблагодарив стражников, я последовала в указанном направлении.
Столбы с указателями встретились ещё несколько раз, пока не вывели к большому трёхэтажному зданию. Магическое училище меня разочаровало. Я ожидала увидеть огромный мрачный замок в готическом стиле с заросшим неухоженным садом, окружённый неприступной стеной. А тут обычный учебный корпус какого-нибудь института XIX века с такой же обычной информационной доской над входной дверью: «Карстенское училище магических наук. Филиал Белого Яра». Мда, ПТУ номер девять имени бригады Стаханова. Разве что в магическом зрении ярко, до рези в глазах, переливается защитными плетениями.
Тяжёлая дверь впустила меня внутрь, и ассоциация с отечественным ВУЗом усилилась. Небольшой холл был отделён перегородкой высотой примерно мне по грудь. У оставленного прохода зорко бдела над книжкой старушка-божий одуванчик. В меде, помню, такая же на вахте сидела. С виду дунешь — рассыплется, а на деле легка гоняла бугаёв, что на медбратов в психиатричке учились.
— Ты куда енто? — бабка подняла голову от книги и с подозрением на меня уставилась. Под таким взглядом чувствуешь себя последним ничтожеством. Которого поймали за руку при попытке вынести всё ценного у вверенного вахтёру объекта. Учат их где так смотреть?