Nekomonogatari(Black)

Нисио Исин

Впрочем, мне показалось, что я перепутал, в чём мне стоит быть терпимым.

– Не нужно софистики, брат. Даже в этом перегруженном информацией обществе люди влюбляются.

– Ты придираешься к аргументу.

– Другими словами, по-твоему, человеку нормально жить без любви.

– О нет. Я полон любви. Можно назвать меня проповедником любви. Ты поймёшь это исходя из того, что меня зовут Наое Канецугу [16] .

– С каких пор тебя зовут

Наое Канецугу?

[16] На шлеме Канецугу был начертан кандзи «любовь».

Не зовут.

Ни разу не называли.

– Однако нелюбящий брат, – сказала Цукихи.

Кстати, её нога всё ещё стоит на моём плече. Положение, в котором носок находился совсем рядом с моим лицом, скажем так, было несколько неудобным. Мне хотелось об него потереться.

– Нелюбимый брат, скажи

– Эй, сестра. Не говори обо мне так, будто я какой-то толстый терпуг [17] .

– Нелюбящий брат, скажи.

Цукихи молча проигнорировала моё возражение и продолжила спрашивать.

[17] Рыба. По слухам, очень вкусная.

Несмотря на то, что мы уже больше десяти лет живём под одной крышей, я не знаю, по какому принципу она решает, когда молчать, а когда отвечать.

– Ты не ненавидишь девушек?

– Хм? Что ты хочешь сказать?

– В смысле, ты не похож на женоненавистника.

– Да, и никогда им не был. Много раз я пытался казаться мизантропом-пессимистом, но я говорил, что делаю исключение для девушек.

– Большая часть человечества оказывается исключением.

– Верно.

К вашему сведению, эти слова были шуткой. Я никогда такого не говорил и вообще не пытался казаться мизантропом-пессимистом.

В беседе с моей сестрой, однако, мне лучше оставаться серьёзным и следовать фактам.

Я не смог остаться серьёзным.

Но ладно.

Тем не менее…

Я никогда не пытался казаться диким мачо.

Я не ненавижу девушек, и у меня нет проблем в общении с ними – по крайней мере, я так думаю (я не настолько уверен, чтобы утверждать это).

– Эм. Ну, это правда. Несмотря на то, что ты никогда никого не приводил с собой, раньше ты часто играл с моими друзьями и друзьями Карен-тян.

– Да?

– Ага. Ты был популярен среди наших друзей.

– Что? Я был Тимотеем?

Я могу быть частью шампуня.

Я быстро разбогатею.

– Первый и последний раз ты был популярен.

– Было такое время, ага… ладно.

Раз уж она упомянула, я вспомнил, что раньше Цукихи приводила друзей так, будто это была процессия феодального лорда, и играла с ними в Игру Жизни. Если количество друзей было нечётным,

то меня втягивали в игру.

Но это было очень давно.

Я даже не скучаю по тем временам.

– В любом случае, я не ненавижу девушек. Всю свою жизнь я не был особо разборчив в их отношении.

Факт в том, что такой уж я.

Холодный и сухой, чью человечность я определял как песчаные дюны Тоттори, сейчас трясся, и, если подумать, то это значило, что происходит что-то важное. Возможно, небо и земля поменяются местами.

– И потому ты попросил у меня любовного совета.

– Да. Именно. Ну, я много чего сказал, но я вовсе не прошу однозначного ответа. Я подумал, что хотел бы использовать твой случай для сравнения. Твоего парня зовут, эм, Росокузава-кун?

– Да. Ты помнишь его.

– Только имя.

Никогда его не видел.

Не то чтобы я не помню ничего кроме имени. Я и не знаю ничего кроме имени.

– В какой момент ты решила, что он тебе «нравится»? Если честно, я хотел бы, чтобы ты ответила.

– Ну, я…

Цукихи засомневалась, надула губы и какое-то время молчала.

Возможно, она не столько сомневалась, сколько просто смущалась.

Какая милая негодница.

Я захотел поцеловать её.

– Да просто так.

– Просто так.

– Да. Ничего конкретного. Просто захотелось.

– А это нормально?

– Нормально. Такая уж штука – любовь.

Её последние слова показались поспешными. Возможно, она снова прятала смущение, но почему-то мне подумалось, будто она быстро оборвала объяснение.

Она сдалась?

Она настолько не верит в своего брата?

Это грустно.

Не зная, когда стоит сдаться, я начал сопротивляться.

– Ну тогда забудем о том шаге, расскажи, с чего всё началось. Почему ты вообще запала на этого Росокузаву-куна?

– Тоже просто так.

В этот раз она ответила мгновенно.

Однако это и правда был поспешный, раздражённый ответ.

Возможно, она не хотела говорить о себе – и я вполне мог понять её, но теперь, когда мы зашли так далеко, с её стороны это эгоистично.

– Причины не было. Просто так, просто так, просто так, – бормотала надувшаяся Цукихи. – Просто так, просто так, просто так. Я подумала, он мне нравится. Я почувствовала, что он мне нравится. Я поняла, что он мне нравится. Вот так.

– Есть предел нюансам.

И что это за трёхступенчатый процесс.

Даже если бы мне сказали, что так оно и есть, я не смог бы понять.

– Что мне в нём нравится. Я могу это по-разному сказать. Например, он классный, он добрый, высокий, богатый, я много причин могу придумать.

– …

Кто-то может подумать, что «богатый», затесавшееся среди её любимых черт, показывало суть Цукихи простым и понятным образом.

Но это было неважно.

Важна была следующая фраза.