Nekomonogatari(Black)
Шрифт:
– Искушала. Ты выпятила грудь. И сказала «коснись её позязя».
– Не выставляй меня безмозглым унылым говном! Я не хочу быть таким персонажем! Прекрати, есть люди, которые начнут читать с этой книги!
– Вот уж не знал. Если такие люди существуют, мне стоит начать беспокоиться о том, какое я впечатление на них произвожу.
Я думал, что после пяти книг нахожусь в безопасной зоне для шуток. Я рассчитывал, что после того, как все мои хорошие стороны стали известны, такое возмутительное поведение находится
– Даже в туманности М78 [24] есть читатели, так что тебе стоит вести себя аккуратнее, брат.
– Ты права…
Проблема вышла на галактический уровень.
Можно сказать, мир на Земле зависит от меня.
– Эй, брат, а ты схватишь за грудь всех, кто тебя попросит об этом?
– Ой-ой, ты считаешь меня настолько беспринципным? Я оскорблён.
«Боже мой», – добавил я.
– Неважно, как меня будут упрашивать, я буду трогать только твою грудь и грудь Х-сан.
[24] Отсылка к Ultraman.
– Я такое же исключение, как и Х-сан?!
– Нет, и даже грудь Карен-тян…
– Ты хочешь вонзить свои ядовитые клыки и в Карен-тян? Э? Минутку, а можем ли мы назвать такого человека братом?
– Ты меня неправильно поняла. Именно потому, что я твой брат.
Я объяснил наиболее доступным образом моей тормозной сестре:
– Забудем пока о Х-сан. В твоём случае это потому, что я твой брат.
– Что… что это значит?
– Для брата грудь сестры – не грудь. Другими словами, не важно, сколько он хватает её за грудь, это не считается хватанием за грудь. Не считается. Другими словами, я могу мацать их столько, сколько захочу.
– После такого заявления я должна задаться вопросом не о том, называть ли тебя братом. Я не уверена, что ты вообще человек…
«В твоей логике появляются дыры ещё до того, как ты вывернешь её», – сказала Цукихи, повесив голову.
Похоже, она не смогла понять.
Печально.
Возможно, люди так никогда и не смогут понять друг друга.
Даже в современном мире, где средства связи так эволюционировали, не было ничего, что может достучаться до людских сердец, и люди продолжают не верить друг другу.
Однако Цукихи не обескуражила моя социальная сатира в описательной части. Она внезапно подняла голову. Её глаза ещё не были мертвы. Похоже, она всё ещё хотела возражать.
Она упряма.
Почему бы ей не умереть?
– Даже если принять, что твоя грудь – это сущность, которой нельзя касаться, если её владелец, то есть ты, даёшь мне разрешение, меня не в чем обвинить.
Прежде чем Цукихи приказала мне заткнуться, я сделал первый ход. Именно Цукихи первая заговорила об этом.
В любом случае, так всё началось.
– Вовсе
Однако Цукихи сдаваться не собиралась:
– Вовсе нет, вовсе нет. А теперь я в роли цундере!
– Цундере?
Когда она успела?
Даже если не учитывать Мариллу, я весьма хорошо знаком с цундере, но я думал, в словах Цукихи не было и намёка на этот типаж.
– Намёк был в вывернутом выражении. Я не подчиняюсь правилам!
– Подчиняешься правилам…
Установленным.
Говорю тебе, это опасно.
В последнее время правила стали строже, так что давай сделаем что-нибудь эротичное в пределах правил.
– Другими словами, я цундере наоборот!
– Цундере наоборот? Что это такое?
– Другими словами, обычно я в «дере»-режиме, и ты можешь ко мне подойти, и я не буду возражать против физического контакта, например, если ты положишь руку мне на плечо и приблизишь своё лицо, но в тот момент, когда ты подумаешь: «Э? Да ладно, я ей нравлюсь» и признаешься, я переключусь в «цун»-режим и холодно отброшу тебя фразой в духе: «О нет, я не это имела в виду. Пожалуйста, прекрати. Ты что-то не так понял, так что не забывайся».
– …
Нет, нет, это не цундере и не цундере наоборот.
Разве это не обычная девушка, которую можно встретить довольно часто?
– Другими словами, будучи цундере наоборот, я могу сказать что-то вроде «потрогай её» в шутку, но если ты это сделаешь, я разозлюсь: «ты всерьёз меня воспринял, ты что, дурак?»
– Кошмар какой.
Цундере наоборот очень страшные.
Не знаю, как с ними сближаться.
– Так вот, что ты хотела на самом деле? Какого продолжения беседы ты ожидала, вот так демонстрируя свою грудь передо мной?
– Ну, я отчасти шутила. Я же сказала, это была проверка. У меня, как у штабного офицера Огненных Сестёр, был план. Если бы я выставила грудь, а мой брат меланхолично сказал: «Вообще-то, меня не интересует твоя грудь», доказав верность моей теории, я бы ответила: «Потому что это грудь твоей сестры?», и в этот момент я начала бы розыгрыш.
– А. Так вот чего ты хотела.
– А ты ответил великолепным ударом навылет.
«В самом деле», – говорит Цукихи, надувая щёки.
Похоже, с чувством расстояния между братом и сестрой что-то было не так.
– Однако я должен сказать, что столь нормальное развитие было бы слишком предсказуемым. А вот то, что я схватил сестру за грудь, намного забавнее.
– Эм. Ладно, ты прав. Я прощу тебя.
Меня простили.
Возможно, это из-за её невероятной объединяющей способности или популярности как лидера, но её терпимость заставляла меня беспокоиться.
– Эй, ну и как?
– Хм?
– Я спросила, ну и как?
– А. Ты спрашиваешь о моих впечатлениях о груди сестры.
Она хотела узнать.