Nekomonogatari(Black)
Шрифт:
– Ко-конечно! Я расплачусь с процентами! Законно установленными процентами!
– Ты очень педантичен…
– Мужчина всегда возвращает долг.
– Звучит не так круто, если мы говорим о деньгах…
Если подумать, то зрелище меня, стоящего на коленях перед сестрой, дающей мне денег – самое жалкое, какое я только видел.
И, словно пытаясь сделать его ещё более жалким, Цукихи сказала:
– Без процентов. Взамен можешь выразить свою благодарность.
– Выразить благодарность?
– Я
Сделала это она бессмысленно-эротично.
И потом, стоя на одной ноге, будто в фильмах про кун-фу, она протянула ногу к кончику моего носа.
И угрожающе произнесла:
– Оближи её.
Я облизал её.
– Ты снова не колебался ни секунды!
И, как и в фильмах про кун-фу, меня пнули по носу.
Это было больно. Я получил такой сильный удар, что не удивился бы, если бы нос сломался, а не просто истёк кровью.
– Что ты делаешь?
– Это я хотела сказать!
– Нет, это моя фраза! Я её никому не отдам!
– Отдай!
– Отвратительно, отвратительно, отвратительно, – Цукихи вытирала ногу так, будто стирала и плохие воспоминания.
– Эй, это грубо. Ты ведёшь себя так, будто мой язык проклят. Это потому что ты докучала мне словами «оближи её», я с некоторым сомнением её и облизал.
– В твоей решительности не было и намёка на сомнения или колебания. И это уже даже не подражание! Это наглая клевета!
– Если не хочешь, чтобы я продолжил лизать твои ноги, давай деньги.
– Угрозы?!
Цукихи бросила три банкноты.
Как дети, толпящиеся вокруг рисовых лепёшек, я поймал их, пока они ещё летели.
Поймал, поймал, поймал.
Я проверил их, как банкир.
– Хорошо. Действительно, три тысячи иен.
– Я просто одолжила тебе немного карманных денег, почему мне кажется, будто я вернула долг?
– Вероятно, ты мне не доверяешь. Я попрошу маму с папой автоматически вычесть три тысячи иен из моих карманных денег в следующем месяце и отдать их тебе.
– Я благодарна за заботу, но если ты так думаешь, может, мне стоит вести себя как сестре, которая тебе доверяет.
– Я готов к худшему.
С этими словами я посмотрел на часы.
Десять утра.
Хорошее время, чтобы покататься на велосипеде.
Я открыл шкаф и ещё раз переоделся – теперь из домашней одежды в уличную.
Почему-то это стало походить на показ мод.
– Эй, брат.
Я успел надеть джинсы, когда Цукихи, бездельничавшая за столом, позвала меня.
Что ей надо.
Она уже дала мне денег, так что ей пора бы исчезнуть.
Из этого мира.
– Когда ты так накачался?
– А?
– У тебя черепаший
– А.
В данный момент он состоит из шести «кубиков». Впервые я раздеваюсь перед своей сестрой в таком состоянии. Я стал таким во время весенних каникул – а значит, я уже месяц не раздевался перед Карен и Цукихи.
Какая небрежность!
Мне стыдно, что я так долго не показывался обнажённым своим сестрам.
… Эм, нет.
Что я за извращенец.
Я чувствую, что уже какое-то время сам себя атакую фразой «что за извращенец», но видимо, это и есть доказательство того, что я извращенец.
– Честно говоря, я стал фанатиком пресса.
– Ты точно фанат.
– Серьёзно. Я следую программе развития пресса «Лагерь Билли».
– Откуда такие склонности к бодибилдингу?
Конечно, я не могу сказать ей правды, поэтому я придумал подходящее объяснение и дал уклончивый ответ.
– Я придумал такую смешную шутку, что мы животы надорвём, поэтому я готовлюсь рассказать её.
– Настолько смешная, что даже сам рассказчик смеётся…
– Ага. Если не хочешь умереть, тренируй пресс.
– По программе Лагеря Билли или упражнениями для потери веса?
– Я бы посоветовал мотереччи.
– Мотереччи?
«Подошло бы лидеру банды модниц вроде тебя», – сказал я, и после объяснения, похожего на обман, Цукихи кивнула:
– Хм, понятно.
Она была очень заметной (это всё ещё верно), но не могла понять каждого моего движения.
В этот раз она ответила просто потому, что я задал ей вопрос.
– Ладно, спасибо.
Закончив надевать кофту, я вышел на улицу, наконец нормально поблагодарив Цукихи.
А говорят, с этого лучше начинать.
– Нет, не стоит.
– До встречи.
– Пока.
Когда я обернулся, то увидел, что Цукихи снова разлеглась на моей кровати. Похоже, она собралась поспать. Я всегда считал, что мешать другим спать – невежливо, но ладно, так или иначе, она мне помогла, так что я могу одолжить ей постель. Надеюсь, она что-нибудь сделает с ломом.
Напоследок я спросил ее:
– Цукихи-тян.
– Что?
– В этот раз мы решили, что это была ошибка, но как думаешь, сможет такой человек, как я, однажды влюбиться?
– Сможет, почему нет? Ты же человек.
– Понятно.
Сладких снов.
Услышав ответ Цукихи, я вышел из комнаты.
А затем улыбнулся.
Слабо улыбнулся.
Человек.
Как бы сказать, с весенних каникул я начал беспокоиться о том, что для меня должно быть естественным.
Как и с прессом.