Nekomonogatari(Black)
Шрифт:
Похоже, сегодня мне не везёт.
За первой и второй дверьми не нашлось ничего.
Да и сложно сказать, что я что-то нашёл за третьей – хотя псевдовампир в теле девочки был там, второго, человека, здесь не было.
– Что… чёртов Ошино. Ну куда он ушёл посреди ночи?
Он ушёл?
Он был непредсказуем – именно в такой час. Возможно даже, он спит на нижних этажах на кровати из парт. Возможно, он догадался, что я приду, и заранее сбежал с четвёртого этажа, чтобы я не мешал ему спать. Хоть я не называл
В каком-то смысле, я был незваным гостем. Только ненормальный придёт посреди ночи. Я ошибся, когда подумал, что он всегда будет встречать меня фразой: «Арараги-кун, ты опоздал».
Поскольку я общался с вампиром, который не имел никакого отношения к здравому смыслу, то и в моих действиях его было не больше.
Когда я закрывал дверь и посмотрел на бывшего вампира, сидящего в углу заполненного непроглядной тьмой класса, – я невольно сглотнул.
Я был напряжён.
Впервые с весенних каникул мы с ней остались одни.
До сих пор, когда я встречал её здесь, Ошино всегда был рядом – хоть я и сказал одни [47] , маленькая девочка определённо не была человеком, да и меня человеком назвать было сложно.
Наполовину Кайи – наполовину человек.
И ответственность за то, что я и девочка оказались в таком состоянии, в основном лежит на мне.
Я был напряжен.
Моё сердце сжалось.
В груди прорастало чувство вины.
Моэ [48] .
– …
И нет, хоть я и сказал «моэ» в значении квази-синонима «ростка», я вовсе не имел в виду, что я очарован видом легко одетой светловолосой девочки.
Невинно сидящей девочке на вид было лет восемь.
У неё были густые шелковистые золотые волосы.
Она носила красивое платье, оставлявшее тонкие ноги открытыми, кожа её казалась прозрачной. Она не так уж много ходила по зданию.
Но милой назвать её я не мог.
Нет нужды что-то добавлять… всё и так понятно.
Достаточно сказать, что её взгляд, направленный на меня, был резким и злым.
– Не смотри на меня так. Тебе это не идёт.
Попытавшись пошутить, я осторожно приблизился к ней.
– Может, попробуешь засмеяться? Улыбка тебе к лицу.
Ответа не было.
Как будто она была мертва – ну, она и так мертва.
С другой стороны, хоть я и звал её, я не ждал ответа. Я не ждал столь удобного развития событий с учётом того, что с конца весенних каникул она не проронила ни слова.
Просто
Особенно сегодня, когда Ошино рядом нет.
Но в то же время, когда я сказал, что улыбка ей идёт, я не врал.
Я сел перед ней, всё ещё занимавшей угол класса и выглядящей так, будто её пытается поглотить плесень, и расстегнул куртку.
…Ну, хоть я медленно раздевался перед легко одетой маленькой девочкой, я вовсе не пытался подражать Люпену Третьему.
А то даже в виде романа эту историю не опубликовали бы.
Немногие расслышат отговорку о том, что она вообще-то не маленькая девочка, а пятисотлетний Кайи.
Несмотря на то, что апрельская ночь была весьма прохладной, я наполовину разделся. Нужно было покормить эту маленькую девочку.
Покормить?
Тогда зачем я разделся?
Ты что, собираешься заставить её есть еду, разложенную на твоём обнажённом мужском теле?
Я услышал такие вопросы, но объяснять ничего не собирался (ну, людям, задавшим третий вопрос, стоит сперва задать другие вопросы).
Очевидно.
Обед вампира – кровь.
– Ну хоть за еду поблагодари. Иначе совсем невежливо.
Я обхватил маленькое тело и силой прижал её рот к моей шее – как будто мы обнимались. Я никак не мог привыкнуть к этому положению.
Обед. Кровь.
Ну, для неё, наверное, это даже не обед, а, скорее, экстренная внутривенная капельница – после всех событий она лишилась способности высасывать кровь.
Ошино Меме, знаток Кайи, принял участие в перестроении её тела, и теперь оно не может поглощать чью-либо кровь, кроме моей. Следовательно, если она не будет пить мою кровь, то вскоре умрёт, исчезнет, будто её и не было.
«Теперь она твоя рабыня», – так сказал Ошино.
Но я думал, что это я, вынужденный давать ей кровь, на самом деле был рабом.
Я был её слугой, думал я.
Мой слуга.
Так она называла меня – властно, высокомерно – и когда я вспомнил о том времени, грудь болезненно сжалась.
Каждый раз, когда я давал ей кровь, не шею пронзали её двойные клыки, последнее, что напоминало о вампире, а грудь.
Моё сердце ныло.
Оно билось. Билось.
Томилось.
Однако эта боль снимала груз с моей души.
Потому что пока она пила мою кровь – она хотя бы пыталась жить.
Потому что вампир, однажды пытавшийся покончить с жизнью самоубийством.
Вампир, казавшийся мёртвым с самого начала.
Пыталась жить ради меня…
– Что?…
Я заметил, что сегодня она не кусала мою шею – мы обнимались, она наваливалась на меня всем весом и обвивала меня не только тонкими руками, но и ногами. Она напоминала коалу. И тем не менее, она не кусала меня.
– ?…
Я не понял, чего она хочет.