Nekomonogatari(Black)
Шрифт:
В самом деле.
Слишком поздно.
– Ой.
Это случилось сразу после того, как я свернул с главной улицы. Я катился в полном одиночестве, когда передо мной внезапно…
Внезапно.
Будто напав из засады.
Резко.
Беспричинно.
Появилась она.
Отрицая всякую логику – она появилась.
Нет, она просто была там – оно было там, так что говорить, будто она решила появиться передо мной, будто она ждала меня, будет несправедливо.
Это будет крайне эгоцентрично.
Мир не крутится
Это не было неизбежно и не было совпадением.
Просто наши пути в силу обстоятельств пересеклись, вот и всё. Я для неё был всего лишь незначительной, микроскопической сущностью, не заслуживающей внимания.
Как человек для Кайи.
Посреди ночи, когда даже освещению уличного фонаря доверять было нельзя.
То, что освещала фара на руле велосипеда – то, что ты скрываешь ее сущность.
Ты уже знаешь её, старосту среди старост.
Ханекаву Цубасу.
– Ой… но…
Но даже в этом случае, никто бы не признал в ней Ханекаву.
Даже ее родители не узнали бы эту девушку.
Эта деталь была очень иронична.
– Ты… Ханекава?
Она была белой.
Она была белой.
Она была белой.
Эта сущность была чисто белой.
Белой, как свадебное кимоно.
Это не метафора уровня Золотой Недели, но то, что люди называют «играть со снегом» [62] .
Красивые волосы Ханекавы, чёрные, как крыло ворона, были белыми, как будто прозрачными… кожа Ханекавы, которая и в обычных обстоятельствах была бледной, стала болезненно белой.
[62] Японское выражение, означающее «абсолютно белый».
Она трансформировалась.
Только бюстгальтер и трусики. Тело, уничтожающее мысли, словно только что вылетевшее из ванной, без туфель или чулок – лишь бельё, контрастирующее с кожей, было чёрным.
Оно выделялось.
Излишне… чёрное.
Но я узнал этот чёрный.
Это несомненно цвет белья, которое было на Ханекаве днём – я не смог бы его забыть.
Тёмно-чёрный, засасывающий тебя внутрь.
Бельё не было определяющим фактором, но я был уверен, что существо передо мной было Ханекавой Цубасой.
Форма бёдер – нет, неважно.
И даже если важно, я всё равно остановлюсь.
Беда.
Дело было не в том, что она была в одном белье или что цвет её волос полностью изменился и был слишком естественным для краски – самой большой бедой были…
– Ня!
… Кошачьи уши, выросшие у неё на голове.
Мартовская… кошка.
– Ня.
Она… замурлыкала.
Заурчала.
– Ха… Ханекава…
– А… что такое? Ты друг госпожи-ня? – спросила Ханекава… нет, Мартовская кошка.
Тон и манера речи, выражение лица отличались до невозможности.
Оно никак не могло принадлежать Ханекаве.
Ханекава
Она никогда не говорила бы голосом, которым успокаивают избалованного ребёнка, и у неё на лице никогда не появилось бы столь демоническое выражение, как будто она готова укусить меня, вопреки задабривающему голосу [63] .
Что тут происходит?
Что это за фигня?
Будучи Ханекавой она во всём отличалась от Ханекавы.
[63] «Задабривающий голос» по-японски пишется как «кошачий ласковый голос».
Она так контрастировала с ней, так отличалась до невозможности.
Это даже не контраст, она была антиподом Ханекавы.
Перевёрнута с ног на голову – и при этом они были идентичны.
– Ня-ха-ха, я думаю, я уже видела тебя раньше. Ты был с госпожой, когда она хоронила меня-ня. Идеально-ня, – сказала Мартовская Кошка со слабой улыбкой, безразличной к моему замешательству.
Её глаза, пялящиеся на меня, сузились.
– Я не понимаю, что это значит, но друзья помогают друг другу? Тогда я оставлю их тебе-ня, – произнесла она.
Она бросила что-то к моим ногам, раздался глухой удар.
Нет, раз она бросила два предмета, и ударов было два – два же?
Но они казались одной кучей.
Какой-то грудой.
– А…
Событии неслись с невероятной скоростью, и мой мозг давал сбои – но это, наверное, даже хорошо.
Тогда от всего этого не останется травм.
Именно.
Потому что к моим ногам бросили двух человек.
– !…
Нет, я всё-таки был поражён.
Настолько, что не мог говорить.
Я подумал, что упаду вместе с велосипедом.
И вообще – откуда Мартовская кошка их притащила?
Она их перла за собой, что ли?
Видимо, что так и было – то есть, шок от белья и кошачьих ушей Ханекавы был так силён, что я не заметил двух человек?
Или все это было из-за того, что эти два человека не шевелились, будто были мертвы, будто это были трупы, поэтому я подсознательно изгнал их из поля зрения?
– Так… Кто же это… ах да. Похоже, эти двои – «родители» госпожи. Или типа того, – со злым смехом сказал Мартовская кошка.
Кажется, ей было весело – но только на первый взгляд.
– Короче говоря, они не нужны-ня. Нет смысла убивать их. Нет смысла издеваться над ними. Абсолютно бесполезны. Поэтому я прошу тебя, друг, избавиться от них ради меня – убей, если хочешь. Злись и вини хозяев.
А затем она повернулась ко мне спиной.
Дурное влияние аниме и манги привело к тому, что я подумал, будто помимо ушей у неё вырос и хвост – к моему сожалению, её ягодицы были гладкими и нежными.
Вполне логично.