Некромант по вызову. Трилогия
Шрифт:
Я спохватился, запоздало вспомнив, что у меня на шее недовольно сопит гигантский таракан, но когда обернулся, было уже поздно – на лицах детей красовалось такое неописуемое выражение, что не нужно было никто спрашивать, чтобы понять – Нича скрывать больше не удастся. А когда обозлившийся изза этого «фамилиар» вцепился в мою шею и с яростным урчанием принялся мстить за раскрытие своего инкогнито, дружно попятились, напрочь позабыв про еду и не отрывая расширенных глаз от колыхающихся у меня на головой длинных тараканьих усов.
Правда, ни одного истеричного
Кажется, с ними еще не все потеряно?
– Ччто это? – первым вернул себе голос Верен, настороженно изучая моего учителя.
Я ожесточенно почесал шею, на которой осталось несколько глубоких, слегка кровоточащих отметин от чужих зубов, и пробормотал:
– Как ты правильно задал вопрос – со слова «что»… знакомьтесь: это – мой любимый фамилиар по имени Нич…
Сверху раздалось тихое гневное шипение, но удивленно переглянувшиеся дети, к счастью для себя, не услышали.
– Таракан?! – растерянно переспросила девочка, с любопытством изучая раздувшегося от возмущения учителя.
– Тараканочка, – с гадкой усмешкой поправил ее я, за что получил новый укус в темя. И тут же мстительно добавил: – Симпатичная такая, милая, но уже в преклонном возрасте и поэтому несколько раздражительная.
Нич завибрировал от злости, но голоса подать не посмел.
– А почему она такая большая? – снова спросила девочка, осторожно выступив вперед.
– Каши много ела. Прожорливая, как саранча.
По моему темени с силой стукнули тощей лапой.
– И усы у нее длиннющие… – зачарованно отметила «темная», сделав еще один шажок навстречу.
– Это от вредности, – доверительно сообщил я, едва сдержавшись, чтобы не почесать зудящую башку, и тут же получил по ней в третий раз. – И от избытка ума. Знаете, чем больше умничаешь, тем длиннее кажутся усы.
Дети посмотрели на расправившего крылья Нича, уже готового лопнуть от злости, и дружно отступили на шаг назад. Все, кроме неожиданно заинтересовавшейся девочки.
– Правда?
– Ага. А она, судя по всему, у меня ОЧЕНЬ умная.
Нич угрожающе заворчал.
– А еще ядовитая и умеет метко плеваться, – злорадно добавил я, поднимая руку, и, прежде чем он успел клюнуть меня по темечку, сцарапал его за туловище. После чего безжалостно сдернул с насиженного места, пожертвовав ради этого целым клоком рыжих волос, и, брезгливо держа двумя пальцами, продемонстрировал детишкам. – Вот она, негодница… правда, красивая?
– Еще какая, – вдруг восхищенно протянула «темная» и робко на меня посмотрела. – А можно ее подержать?
Я чуть было не воскликнул, что отдам с радостью и на весь остаток жизни, но заметил, как недобро сверкнули у Нича глаза, и с сожалением вздохнул.
– Нет. Она у меня очень нежная
– Жаль, – вздохнула девочка, с сожалением убирая руки за спину. – Потому что она и правда красивая.
– Слышишь? – с преувеличенным вниманием я поднял руку с тараканом повыше и строго на него посмотрел. – А ты все: уродина, уродина…
У Нича опасно дрогнула морда, а в горле зародился глухой рык.
– Ой, нам пора, – лучезарно улыбнулся я, на всякий случай убрав его от себя подальше и повернувшись к детям. – Моей умнице пора навестить кустики и освежиться. Она порой такой капризулей бывает, что просто сладу нет… видимо, старость всетаки подкрадывается и начинает проявляться уже не только газами, в избытке скапливающимися в животе… все, до встречи. Я побежал.
– Пока, – деревянным голосом откликнулся Верен, краем глаза следя за отчаянно извивающимся тараканом.
Я помахал им… той же рукой, где был зажат взбешенный Нич – пусть проветрится, что ли?… и поспешил к выходу, пока он не потерял терпение и не испортил все прямо тут. Но уже у самой двери спохватился и, обернувшись, со вздохом попросил будущих мэтров:
– Вы, это… будет хорошо, если вы никому о моей тараканочке не расскажете. Она, знаете ли, ужасно стеснительная. И не рискнет выйти из комнаты, если будет знать, что на нее начнут все таращиться. Хотя к вам, может, и привыкнет…
– Убью тебя, Гираш! – прохрипел снизу предусмотрительно сжатый пальцами Нич.
– Со временем. Если оченьочень захотите ей понравиться, – не изменившись в лице, закончил со временем я и только тогда ушел, провожаемый восемью парами изумленно распахнутых глаз и одним крайне заинтересованным взглядом, на который у меня внезапно появились большие надежды.
Глава 8
Учителя я оставил в парке, почти бегом домчавшись до первого попавшегося пространственного разрыва, а затем торопливо засунув туда злобно шипящего и бешено извивающегося таракана. После чего, пробормотав: «Извини, мне пора», – поспешил скрыться с места преступления, понадеявшись на то, что к вечеру Нич остынет и не встретит мое возвращение фейерверком из боевых заклятий.
Хотя нет, пожалуй, до вечера он вряд ли оклемается – уязвленное самолюбие не позволит простить меня так просто. Так что, наверное, в комнату мне сегодня лучше не возвращаться. Ну да ничего. Переночую гденибудь в парке или в гости комунибудь напрошусь… такому обаятельному гаду, как я, вряд ли откажут в крохотной услуге. И вообще, я точно знаю одно замечательное местечко, где можно провести время с пользой, не вызвав при этом особых подозрений.