Некроманты (сборник)
Шрифт:
– Да у тебя совсем чердак поехал, малышка.
– Простите! Не хотела побеспокоить вас. Я не знала, что все зайдет так далеко. А потом опьянела, ничего не понимала. Вы меня выручили… Какая же я дура!
Она шумно шмыгает носом.
Я машу рукой.
Во всей этой истории я тоже выгляжу паршиво. Читал ей пьески про высокие отношения, заботился о карьере и нравственности, хренов благодетель. А сам якшаюсь со шлюхами и жульем, заведую притоном. Хорош ухажер!
Подхожу к столу, наливаю кальвадоса. Жадно
Тяжелая бархатная портьера, отделяющая нас от зала, деликатно отходит в сторону, в просвете появляется физиономия Разилы.
– Ыыы, босс?
Я выхожу из ниши, обмениваемся парой-тройкой реплик. Ситуация с Али, в целом, улажена. Могут возникнуть некоторые вопросы на уровне Округа, но это Разила берет на себя.
Он молча тыкает себя в заросший густым волосом лоб. Я вспоминаю про свою шишку и чертово мокрое полотенце, которое до сих пор держу в руке. Прикладываю ко лбу.
– Спасибо, Разила!
– Аррр… Просто делаю свою работу, босс!
Возвращаюсь в нишу. Сажусь за стол, бросаю мокрый ком полотенца, наливаю еще одну рюмку.
– Я не думала, что все так далеко зайдет. Хотела просто посмотреть. Немного выпила, а потом эта женщина…
– Эта шлюха, – поправляю я.
Олеся снова утыкается носом в одеяло.
– Видел бы тебя отец…
Она ревет пуще прежнего.
Вот я и ввязался в очередную историю. Что же мне теперь с ней делать? Оставлять ее одну я не мог. Но быть с ней – да что я вам, гребаный святой?
Где же мне найти того, кто сможет о ней действительно позаботиться?
Я закуриваю сигарету, выхожу из-за портьеры, рассеянным взглядом обвожу зал, выпуская через ноздри струи дыма.
И вдруг вижу Карпоффа, раннюю пташку.
Сидит за столиком, разложив на нем свои чертежи, что-то увлеченно черкает в них, прикладываясь порой к кофейной кружке.
Какой-то гребаный день добрых дел, думаю я, стряхивая с сигареты пепел.
Направляюсь к Карпоффу, на ходу натягивая на лицо улыбку. Самую обаятельную из моих улыбок.
Жизнь идет своим чередом.
Между прочим, у нас тут произошел государственный переворот.
Некрократия, конечно, сохранилась. И императорское правление – куда без него. Живем же с ним как-то вот уж, почитай, две тысячи лет, глядишь, и третью как-нибудь протянем. Хоть бы и со скрипом. Лишь бы войны не было.
Курс стабилизировался, нет такого дефицита. Все как-то устаканилось.
Но ведь всегда найдутся те, кому и этого мало?
Этот лысый парень, Чайна Льенин, все призывает к революции, толкает речи на секретных собраниях, мол, выжечь золоченую сволочь, разрушить башни. По городу гуляют распечатки его предшественников, братьев Строггейц, Марека и Энгла, у которых первым пунктом в политической программе стояло:
Д-р Карпофф стремительно растет по службе, получил кабинет побольше, расхаживает в черном вицмундире с серебристым шитьем. Теперь, говорит, перед ним замаячила реальная возможность стать некрократом. Подумывает принять это щедрое предложение. Тем более, им с Олесей вскоре понадобится более просторное, чем холостяцкая мансарда Карпоффа, жилье. Молодое семейство ожидает прибавления.
Успешно развивается и карьера Разилы. Он по-прежнему снимает шляпу при встрече со мной, но «боссом» уже не называет. По решению Окружного Схода Тваревых Выпасов ему отошло заведение Али. Того, кстати, только на прошлой неделе выловили из Навьи. Экспертиза округа установила причину смерти – «Самоутопление по причине безудержного пьянства сего лица и следующей за ним черной меланхолии сиречь бодунного синдрома». Бордель этажом ниже «Сада расходящихся Т» процветает. Прежние сотрудники сохранили свои места. С Янковой мы с тех пор не виделись, но поговаривают, мнение свое о Разиле она переменила и теперь сожительствует с ним душа в душу.
Похоже, Витольд скоро раскурит наконец свою «счастливую» сигару. Тамара при помощи своего жениха-некрократа протолкнула-таки одну из его первых пьес. Там нет и намека на того Мистера Смеха, которого знает город по зачитанным до дыр, скверно пропечатанным серым листкам. Зато пьесу собираются ставить в «Терпсихоре». Конечно, не обойдется без минимальной правки. Но Мосье Картуш ухмыляется уголком рта и крутит свою тросточку: «Живем один раз, Фенхель, а я все-таки люблю помацать жизнь за титеньки!»
Никаких вестей от Сильвии. Никаких вестей от экспедиции профессора Иванова-Индианы.
Регина сменила род деятельности и фамилию. В новой синеме Лукисберга-младшего играет Катарину Остиниановну, великую нашу императрицу-реформаторшу. Синема посвящена памяти Лукисберга-старшего, преставившегося в госпитале Преподобной Даны.
Жоан Солодовски выпустила новый суперселлер – политический триллер «О чем молчит некрократ».
Я все еще собираюсь уволить этого жука Грегора, своего гребаного адвоката-неудачника. Впрочем, он, когда напьется, так потешно танцует свои флюговские танцы! Это надо видеть.
Вывеску на моем кафе так и не починили. Руки не доходят. Временно оно именуется просто: «Сад расходящихся…»
Веди-Ребуса не поймали. Впрочем, и убийства давно прекратились – кто теперь вспоминает ту историю?
Что касается Кауперманна… Этот парень нас всех удивил. Я же уже упоминал государственный переворот? В общем, когда следующим утром по Яр-Инфернополису начали гулять листовки с портретом нового диктатора…
А впрочем, это уже совсем другая история.