Некроманты (сборник)
Шрифт:
– Что случилось? Кто вы, ребята? Что происходит? – спрашивал дядя Боря, пытаясь заслониться ладонью от колючего света фонаря.
Ему не отвечали. Пять человек стояли полукругом. Он не мог их рассмотреть, но он знал, кто это.
– Вы что, пришли меня убить? Но вы же дети! – недоверчиво улыбающийся дядя Боря начал подниматься со своей постели, похожей на большое птичье гнездо. И тогда грянул первый выстрел, опрокинувший и цель, и стрелка.
Но старик остался жив. Он хрипел, царапал стену и пытался встать. Кажется,
Четыре раза хлопнула винтовка – четвертая пуля попала старику в глаз.
И всё кончилось.
Застучали двери. Завизжали девчонки. Заплакали малыши.
– Дядя Боря превратился в зомби, – объявил Данила, выключив фонарь. – Нам пришлось его застрелить.
Коля пятился, пятился и пятился, закрывая рот руками, боясь, что крик правды сейчас вырвется, и тогда он сам увидит два черных глаза, направленных на него, – глаз Бенелли и глаз Сако. Тени шевелились на стенах, будто готовились броситься и задушить.
Он наткнулся на заспанную Марину, выходящую из девчачьей комнаты.
– Что случилось? – спросила она.
Он не ответил, только прижался к ней, дрожа. Она провела рукой по его волосам – он вспомнил маму и зарыдал.
Пятнадцатилетний Лёва Кашкин, проходя мимо них, ущипнул Марину за грудь. От него пахло порохом и еще чем-то незнакомым.
– Идите спать, дети, – сказал он ломающимся голосом. – А к тебе, Маринка, я загляну завтра вечером…
Остаток ночи прошел спокойно.
И даже утром еще ничего не произошло – в комнате, где отдыхали ночные герои, было очень тихо, и никто не решался их потревожить. Только в обед обеспокоенная отсутствием брата Марианна отправила Свету проведать закрывшуюся компанию, узнать, всё ли у них в порядке.
Коля как раз нес воду с крыши, когда Света открыла дверь – и завизжала.
Почему-то Коля сразу понял, что произошло. Он бросил ведро – и через минуту это спасло ему жизнь – нагоняющий его зомби поскользнулся в луже и упал.
Но это случилось позже.
А пока Коля просто стоял и смотрел, как из комнаты выбираются жуткие фигуры: у одной за спиной болталось ружье Бенелли, другая волочила за собой винтовку Сако, третья все еще держала в руке фонарь – но выронила его, потянувшись к Свете.
– Мама! – вскрикнул Коля и бросился вперед. Он схватил перепуганную девочку за руку и потащил её в сторону. Наверное, зомби настиг бы их, но тут в его объятья угодил всезнайка Вадик, выскочивший из бильярдной. Мальчик закричал, зомби крепко обнял его, и они вместе повалились на пол…
Их было пятеро – те самые подростки, что ночью пришли на кухню, где спал дядя Боря. Тогда они были людьми, пусть и маленькими.
Коля подтолкнул Свету к выходу на крышу и увидел Марину.
Пятнадцатилетний Лёва Кашкин, превратившийся в зомби, тоже увидел её и шагнул ей навстречу…
Если бы не лужа на его пути, если бы не ведро у него под ногами, – из той квартиры не ушел бы никто.
Потом они стояли на краю пропасти: перепуганные девочка-подросток и два ребенка.
– Дядя Боря говорил, что из города можно убежать, – сказал Коля.
– Да, я помню, – отозвалась Марина. – Он рассказывал, что в гараже его дома стоит большой фургон, в котором есть еда, вода и бензин. Ключ уже в замке зажигания.
– А ты умеешь водить машину? – спросила Света.
– Немного, – кивнула Марина. – Папа учил меня…
Крики в квартире стихли. Закрытая дверь дернулась несколько раз, щеколда отлетела, и на крышу выбрался первый зомби. Он был весь перемазан кровью, но дети узнали его – это был Стёпка «Грузчик».
– Они убили дядю Борю, – сказал Коля. – Он не был зомби. Он до конца оставался человеком. Я всё видел.
– Идем, – сказала Марина.
Она крепко взялась за стальной трос, по которому вился тонкий провод, закинула на него ногу и повисла над краем пропасти, на дне которой ворочалась гниющая толпа.
– Держись крепко, не упади, – сказала Света, помогая Коле забраться в петлю, сделанную дядей Борей из ремня и проволоки. – Не смотри вниз и не слушай крикунов, если не хочешь стать такими, как они.
Она подтолкнула зажмурившегося мальчика и, обернувшись на ковыляющего к ним зомби, тоже ухватилась за провисающий трос.
Им предстоял длинный и трудный путь; начиналась долгая самостоятельная жизнь…
Евгения Максимова
Данька
Здесь практически не было жизни – она осталась внизу.
Тут – гудел в ушах ветер, тут питало солнце синюю-пресинюю толщу воздуха. И только где-то далеко-далекооооо – зеленела земля, расчерченная на пестрые лоскуты – леса, поля, речка… Но Данька вниз не смотрел – он видел лишь друга Кольку: в нем как раз жизнь бурлила.
Бурлила она и в Колькином «тандем-мастере», и в том, кто катал его, Даньку.
Но взрослые дяденьки, безэмоционально выполняющие свою работу по – наверняка! – пятитысячному разу, не были интересны восьмилетнему мальчугану. А вот Колька, жадно впитывавший солнечную синеву, круглые очертания горизонта и с заявленной скоростью двести километров в час приближающуюся землю, вызывал целую бурю чувств. Висел он в небе напротив Даньки, в каких-то десяти метрах – его радость была самой что ни на есть светлой и чистой, как воздушный поток. И именно это примиряло Даньку – с чуждой средой и отсутствием жизни в ней.