Некроманты (сборник)
Шрифт:
Или в первый?
«Но покойника он явно видит не впервые», – понял Пашка, когда маги остановились перед каталкой с трупом похитителя. Парень задумчиво подпер подбородок длинными тонкими пальцами, поглядел пару минут. Потом двинулся кругом: медленно, чуть ли не приставляя носок к пятке, как будто измеряя длину мертвеца (единица измерения – длина стоп некроманта). Остановился над головой похитителя, наклонился низко, разглядывая его лицо, как птица – то одним, то другим глазом. И вновь двинулся в обход каталки… К девятой петле у Васильева уже голова кружилась.
Наконец парень то ли нашел, что искал, то ли попросту собрался с духом. Кивнул неотступно следовавшему
Парень стоял в головах трупа: глаза закрыты, неподвижные руки со сложно сплетенными пальцами застыли над лицом похитителя. Некоторое время ничего не происходило.
…Разве что в комнате постепенно становилось темнее, как будто падало электрическое напряжение, лампы начали мигать, точно собираясь перегореть. Наверняка из-за этого лицо мага приобрело такой же бескровный оттенок, как и лицо трупа. Парень медленно поднял голову к потрескивающим лампам (остроносый профиль, опущенные веки, оскаленные зубы), руки взметнулись следом, описывая в воздухе замысловатые фигуры…
Труп шевельнулся. Вернее, по нему прошли судороги: вначале еле видные, потом заметнее, сильнее. Потом мертвец приподнялся – резкими судорожными движениями, как заржавевший робот, и сел, сложив на голых коленях длинные мосластые руки…
Он отвечал на вопросы следователя – сипел трудноразличимые слова и резко дергал головой, обозначая «да» или «нет». Когда оперативник не понял, где находится сарай с запертыми детьми, даже попытался начертить схему. Реагировал мертвец только на вопросы и команды некроманта, повторявшего ему слова следователя, и не сводил с него тусклых бельм – точь-в-точь верный пес, ждущий похвалы от любимого хозяина. Зато пожилой угрюмый следователь даже глаз ни на кого не поднимал, сидел, нахохлившись, подняв ворот пальто, водил ручкой по бумаге, конспектируя признания похитителя. Под конец еще и расписаться заставил. Пашка задумался: а насколько правомерно признание, данное преступником уже ПОСЛЕ смерти?
Осмелевший интерн крутился рядом, разглядывая сидящий труп: в первый раз такое видел. Даже пару раз потыкал пальцем. Но когда мертвец повернул в его сторону голову – резкими, отрывистыми, какими-то… куриными движениями, Васильев мгновенно потерял охоту к контакту. Хотя интересно было бы проверить рефлексы, ведь в мединституте никогда не изучали посмертных.
Потом некромант и поднятый несколько часов сидели бок о бок в ожидании, пока подтвердятся данные. Павлу все больше казалось, что в холодильной сидит не один, а сразу два трупа: таким бледным и изможденным выглядел молодой некромант. Он задремал, и мертвый похититель начал заваливаться набок, едва не упав с каталки. Маг-куратор издал короткий возглас, парень вздрогнул, просыпаясь, открыл глаза и сел прямее – мертвец, словно передразнивая, синхронно повторил все его движения.
…Следователь выслушал, что ему сообщил зажужжавший телефон, сказал, ни на кого не глядя: «Нашли», – поднялся и ушел, держа одной рукой папку, а другой застегивая пальто. «Мог бы и спасибо сказать, между
Не только подумал, но и, оказывается, произнес вслух, потому что пожилой маг, бледно ему улыбнувшись, отозвался:
– Люди редко испытывают к нам благодарность. Кирилл, можешь отпускать. Кири-ил, ты меня слышишь?
– А? – Парень вскинул голову, точно опять задремал или глубоко задумался. – Всё?
Неожиданно легко и резко поднялся, потянулся, покрутил затекшей шеей. Мертвец начал было вставать следом, тоже пытаясь потянуться, – смотреть на это было жутко. Кирилл небрежно махнул на него рукой, точно стряхивая с пальцев капли воды – и у куклы-трупа как будто разом отрезали все связывающие с кукловодом нити – он сначала повалился на каталку, потом, согнувшись, грохнулся на пол.
Маги направились к двери.
– Эй, – пробурчал Пашка, – а прибирать кто за собой будет?
Юный некромант бросил, не оглядываясь:
– Ты и приберешь!
И Васильев понял, что тоже не любит некромантов.
Сейчас они стали лет на пятнадцать старше, на столько же опытней, несколько (некоторые и в несколько) тяжелее и куда циничней – ну что такое бравирующий своим мужеством студент-медик, впервые очутившийся в анатомическом театре, по сравнению с теми, кто ежедневно работает с трупами?
Или поднятыми.
«Но иногда и нас все еще пробирает», – думал Васильев, наблюдая, как Кирилл укутывает девушку халатом, поспешно сдернутым с вешалки в кабинете судмедэкспертизы. Девушка – она уже сказала, что ее зовут Алиса, – держала у груди простыню и озиралась по сторонам. Встречая взгляд ее больших голубых глаз, Васильев всякий раз дергался, еле удерживаясь от дурацкого желания пробормотать «свят-свят-свят».
Все пошло наперекосяк.
Правда, поначалу Кирилл этого не понял. Работал как обычно – по ключу-жесту вошел в измененное состояние, в котором видят, слышат и ощущают куда больше и тоньше, чем в обычном. Заученные жесты, слова-формулы, восстановление разрушенных связей, нервов, волокон мышц, по которым пойдут электрические и энергетические импульсы, на время заставляющие мертвое тело двигаться, слышать, видеть… Иногда даже чувствовать.
Никаких зелий – допингов или релаксов – он на своих сеансах не употреблял. Просто не нуждался в них. Разве что пару лет назад, когда при аварии на шахте пришлось поднимать погибших при повторном взрыве метана горноспасателей, чтобы те продолжали вытаскивать еще живых шахтеров… Последние дни спасательно-разыскных работ Кирилл жил уже на психотропных. Мертвецы стали его глазами, руками, которыми он находил и вытаскивал на поверхность тех, кто не сгорел, не задохнулся, кого не придавило рухнувшими угольными пластами… А потом еще месяц чувствовал себя полуослепшим инвалидом с ампутированными конечностями – так остро ему не хватало его поднятых…
Сейчас Кирилл вспоминал об этом со стыдом. Он ведь всегда так гордился, что относится к своей работе как… к работе.
Присутствие он заметил не сразу: привык к тому, что при обращении к смерти рядом появляется множество странных сущностей, теней, сгустков чуждой энергии и прочего непознанного, а возможно, и непознаваемого, с чем некроманту-практику просто некогда разбираться. Вот и сейчас маячило нечто на периферии зрения и границе сознания – то ли легкая туманная дымка, то ли белое свечение… Свечение становилось ярче, начало мерцать, мигать… пульсировать. Словно чье-то ритмично бьющееся сердце.