Нелинейная зависимость
Шрифт:
— Я не пробовал. Что, сложная задача?
— Очень, — вздохнула Надюшка.
— И сфинкс не помогает?
— Сфинкс умер. — Девочка грустно опустила глаза. — Когда меня пытались похитить бедуины-кочевники, он остановил их в ущелье, но второй отряд прошел сверху и устроил камнепад. Все завалило, вместе со сфинксом.
— Наверное, для этого он и был нужен, — успокоил ее Андрей.
— Скорее всего.
Повисла неловкая пауза, и Андрей решил сменить тему.
— Ты не передумала насчет гипноза? — спросил он Светлану.
— Нет.
— Почти разобрался, но есть пара темных пятен. Поможешь?
— Я же обещала.
— Тогда сразу, как выйду.
— Идет. Тебе Артем передавал привет, но сам приехать не смог, очень много работы.
— А как твой проект? — спросил Андрей, вспомнив интерес Светланы к квантовым алгоритмам.
— Копаемся потихоньку. Я у тебя по этому поводу хочу кое о чем спросить.
— Если смогу, помогу.
Светлана задумалась, будто подыскивая правильные слова.
— У меня в некоторых экспериментах наблюдаются очень странные вещи. Причем, как бы это сказать… На квантовом уровне, что ли.
Андрей снисходительно улыбнулся.
— Не надо употреблять термины, сути которых до конца не понимаешь, — сказал он. — В биологии не может быть квантовых эффектов.
— Я имела в виду принцип неопределенности. — Светлана не обратила на тон Андрея никакого внимания. — Ну, вроде кошки Шведенгера.
— Светик, но ведь кошка Шведенгера — это не биологический объект, а умозрительная модель. Фикция, мысленный эксперимент.
— Да, конечно… — вздохнула Светлана.
— Но все равно ты решила, что я могу помочь. Почему?
— Ну, честно говоря, я сама точно не понимаю. Наверное, что-то вроде интуиции, что ли. Помнишь, ты мне рассказывал про квантовый компьютер и о принципе суперпозиции состояний?
— Помню, конечно.
— В работе мозга, точнее в алгоритмах его работы, местами есть очень похожие вещи. Например, один нейрон может одновременно решать несколько разных задач, словно находится сразу в нескольких состояниях.
— Нейрон тоже нельзя рассматривать как квантовый объект! — возразил Андрей. — Причина наверняка в другом.
— Но ведь в конечном итоге он состоит из тех же атомов, что и твоя вычислительная машина. Или макрообъект не может наследовать квантовые свойства?
— Не может, — улыбнулся Андрей. — Иначе знаешь что творилось бы в мире? Можно было бы моментально перемещаться из одной точки в другую, а то и одновременно находиться в двух разных местах или в двух разных состояниях.
— Как кошка Шведенгера, — вставила слово Надюшка.
От такого заявления Андрей чуть не прыснул, но удержался.
— И что ты знаешь про кошку Шведенгера? — с наигранным интересом спросил он.
— Она и живая, и мертвая одновременно, — не раздумывая ответила девочка.
— Ну да. Что-то вроде того.
— Ты извини, что я тебя напрягаю не по делу, — мягко улыбнулась Светлана. — Просто этот эксперимент никак не выходит из головы.
— Да ничего, —
— Мы изучали роли разных особей в группе лабораторных крыс. Ты, может быть, не знаешь, но у нас существует теория, по которой отдельные организмы при помощи общения могут создавать некую общность, функции которой похожи на функции более сложного организма.
— Знаю. Муравейник или термитник как единый мыслящий организм. Читал в научпопе еще в пору юности.
— Ну, насчет мыслящего большой вопрос, но в принципе верно. Муравейник действительно по многим параметрам напоминает единое существо — питается, размножается, строит. А отдельный муравей, отделенный от этого организма, погибает без видимых причин.
— До чего же мне нравились в детстве такие теории! — улыбнулся Андрей. — Они будили воображение со страшной силой.
— Сейчас не будят?
— Да уж прямо. Пошел бы я в физики, если бы половина моего мыслительного процесса не состояла из фантазий.
— Прямо как у меня, — улыбнулась Светлана.
— И у меня, — поддержала маму Надюшка. — Иногда как придумаю что-нибудь, так потом всю ночь снится.
— Наследственность, — шутливо пожал плечами Андрей. — Но ведь одно дело муравьи, а совсем другое дело крысы.
— Поэтому мы их и взяли в эксперимент. Каждая из них намного сложнее муравья, поэтому возникла идея, что созданный ими групповой организм может не просто обладать разумом, но и превышать разум человека.
— Ну, вы даете, биологи… — Андрей покачал головой. — И здорово превышать?
— Зависит от количества элементов в группе. Но даже обычная крысиная стая действует гораздо разумнее, чем одна крыса в отдельности.
— И в чем проявляется такая разумность?
— Ну… Одна крыса, к примеру, может съесть приманку с ядом и умереть, а с точки зрения крысиной стаи это будет как ожог — потеря нескольких клеток эпидермиса. Зато в следующий раз приманку с таким запахом никто в стае не тронет и популяция в целом выживет.
— Но дохлой крысе от этого не легче.
— Одна крыса ничего не значит с точки зрения стаи.
— Но особь не может жертвовать собственными интересами в угоду интересам стаи! — возразил Андрей.
— Еще как может! — ответила Светлана. — Если все особи объединены в групповой организм. Этим стайные животные и отличаются от одиночек.
— Но стая — это еще не организм.
— Конечно. Мы взяли именно крыс, поскольку они склонны образовывать стаи, у них прекрасная система коммуникации и хорошая слаженность совместных действий. Но для наших исследований этого мало, мы хотели повысить уровень коммутации настолько, чтобы разные зверьки начали выполнять разные функции, как те же муравьи например. В муравейнике ведь несколько различных функциональных групп, представители которых даже внешне отличаются от собратьев из других групп. Рабочие, воины, матка. Один вид, а какое многообразие.