Нелюбимый
Шрифт:
«Сбережения» — это бумажные деньги и монеты, которые дедушка собирал со времён Вьетнама до своей смерти. Все чеки отправлялись дедушке на абонентский ящик в почтовое отделение в Миллинокете. Он приходил туда каждые несколько месяцев, чтобы получить чеки и обналичить их в местном банке. Поскольку он потратил очень мало денег за эти годы, а получал по 1000 долларов в месяц до самой своей смерти, мне ещё много осталось, хотя мой дом настолько самодостаточен, что у меня мало причин тратить их.
У меня есть старенькая дедушкина «Хонда», которая может вывезти меня из леса,
— Она должна была родиться ослом, — говорю я, — она такая упрямая, но мне нравится её компания. Назвал её Энни. Я говорю с ней об истории, мама. И я клянусь, ей нравятся «Битлз», потому что она молчит, когда я пою. Я могу доить её ещё около шести месяцев, прежде чем дам ей высохнуть. Тогда мне придётся купить самца и повязать её, если я хочу ещё молока.
Я вздыхаю, мысль о возвращении в город через шесть месяцев вызывает у меня беспокойство. Думаю, я справлюсь с этим, когда придёт время.
— Я до сих пор держу куриц. Один петух и шесть кур. Они обеспечивают меня яйцами. С тех пор, как ты ушёл, у меня не хватило духу, ну, ты знаешь.
Каждый День Благодарения, Рождество и Пасху дедушка зарезал одну курицу на ужин. Но я не могу это сделать. Помимо того, что куры и Энни — моя единственная компания, и, следовательно, они поднялись до статуса более близкого к другу, чем к животному, убийство никогда не оставляет меня равнодушным. Более того, это беспокоит меня. Я не хочу верить, что я способен кого-то убить. Это похоже на ужасно скользкий склон, учитывая мою генетику.
Помню, мы с мамой изучали Салемские суды над ведьмами и читали о том, как некоторые женщины были приговорены к смертной казни за то, что у них на груди была родинка, которая напоминала третий сосок. Это называлось дьявольской меткой, и распространенным мнением того времени было то, что у злых женщин была такая отметина на теле, чтобы кормить дьявола.
У меня нет третьего соска на теле, но я осуждён серийным убийцей Полом Исааком Портером в моей крови и костях. Этого осуждения достаточно не только для меня, но и для всего остального мира.
Большую часть времени я чувствую себя проклятым.
Живи тихо.
Живи тихо.
Живи тихо.
Иногда я молюсь Богу, которого едва знаю, чтобы независимо от моего происхождения, какие бы хаос и зло не жили в Поле Исааке Портере, они не жили внутри меня. Чтобы каким-то образом ген, который заставил моего отца убить тех девушек, был мутацией внутри него, которая не была передана мне. Или, даже если я унаследовал ген, он никогда не будет активирован.
За годы, прошедшие после осуждения моего отца, мама собрала библиотеку книг о наследственном зле и генетике, и за последнее десятилетие я прочитал их все — некоторые несколько раз, — пополняя коллекцию время от времени, когда библиотека Миллинокета проводила свою ежегодную распродажу.
Шведское исследование финских заключённых установило, что большинство изученных жестоких преступников несли гены МАОА и CDH13, комбинацию также известную, как «ген воина» или ген «убийства». Исследование показало, что низкоактивный генотип моноаминоксидазы А (МАОА) (способствующей низкой скорости оборота дофамина) как и ген CDH13 (кодирующий адгезионный белок для нейронной мембраны) могут приводить к чрезвычайно агрессивному поведению.
В 2009 году по апелляции, приговор итальянскому заключённому был смягчён, потому что он показал доказательства наличия этого гена в своей ДНК. А в 2010 году американский мужчина по имени Брэдли Уолдроп, который также нёс комбинацию генов MAOA и CDH13, смог убедить присяжных, что его убийство из ревности (восемь выстрелов в друга жены на глазах детей пары) было непредумышленным убийством, а не убийством. Почему? Потому что его гены заставили его сделать это.
Для каждой истории о том, как ребёнок серийного убийцы становится полицейским или учителем и живёт нормальной жизнью, есть ещё одна история, которая поддерживает идею о том, что зло может быть унаследовано. И от каждой из них меня бросает в дрожь:
Двое из братьев и сестёр Альберта Фиша были госпитализированы из-за психического заболевания, и, по крайней мере, ещё трое родственников в течение двух поколений имели историю психологических заболеваний. Биологический отец Эйлин Уорнос был психопатическим растлителем детей, он повесился в тюрьме в 1969 году. Внук одного из Хиллсайдских душителей застрелил свою бабушку и покончил с собой в 2007 году.
К несчастью, конечным результатом моего чтения стало осознание того, что даже если я каким-то образом обойду безумие моего отца, ген «убийства» всё ещё может быть частью меня, неактивным во мне, ожидающим, когда его передадут следующему поколению. Это вполне возможно. И это тот ужасающий факт, который делает невозможным представление того, чего я жажду больше всего на свете:
Общение. Любовь. Семью.
Хотя иметь детей физически осуществимо для меня, это этически невозможно.
А это значит, что, несмотря на мои желания и стремления, любить женщину тоже невозможно.
Потому что было бы неправильно лишать женщину детей, и было бы также неправильно рисковать заразить мир ужасным наследием, которое я могу нести в своей ДНК.
Не говоря уже о том, что в силу моей генетики я когда-нибудь могу быть опасен для жены и детей.
Как концепцию, я принимаю эту истину.