Нелюбимый
Шрифт:
«Ты сделал это с ней».
«Ты, Кэссиди».
Мои пальцы сжимаются вокруг бутылки с эфиром и тряпки.
«Теперь делай то, что правильно».
«Сделай это правильно».
Так я и делаю.
***
Это очень медленная поездка от моего дома до Миллинокета, и она занимает чуть больше двух часов.
Дороги в основном пусты — в любом случае, они зачастую тихие,
Когда я останавливаю квадроцикл в дальнем углу парковки, рядом с дорогой, я никого вокруг не вижу. Бринн почти не шевелилась во время нашей поездки, хотя я дважды давал ей новую дозу, просто чтобы быть уверенным, что она не проснётся. Я перестал чувствовать свои руки на полпути, так как она лежала у меня на коленях. Теперь я заглушил мотор, глядя вниз на её лицо.
«Я люблю тебя», — хотел бы я сказать.
«И если бы всё было иначе, я бы любил тебя вечно, мой милый ангел.
Спасибо, что подарила мне самые счастливые дни в моей жалкой жизни.
Спасибо тебе за то, что видишь во мне хорошее, когда я знаю, что глубоко внутри так много плохого.
Спасибо тебе за то, что любила меня, когда я был уверен, что проведу остаток своей жизни нелюбимым.
Я обещаю — даю тебе самую священную клятву — что никогда больше не буду тебя искать. Я оставлю тебя в покое, чтобы ты нашла своё счастье. Я оставлю тебя в покое, чтобы знать, что ты в безопасности.
Ты есть и навсегда останешься величайшим сокровищем моей жизни, и я всё ещё буду любить тебя в тот день, когда умру, Бринн Кадоган».
Я прижимаю её к себе, крепко зажмуривая свои слезящиеся глаза, прижимаюсь лбом к её лбу и вдыхаю её в последний раз.
— Не надо меня искать, — умоляю я её. — Если я когда-нибудь увижу тебя снова, я никогда не смогу отпустить тебя.
Я заключаю её в объятия и встаю, прижимаясь губами к её лбу и задерживая их там на долгое мгновение.
Это своего рода марш смерти, когда я медленно иду через тёмную парковку к невзрачному кирпичному зданию передо мной, потому что моя жизнь будет бесцветной и лишённой любви, когда я оставлю её и уйду. Но всё же мои ноги движутся вперёд в своей задаче, потому что я люблю её и подозреваю, что моё погружение в безумие уже началось.
Наконец я оказываюсь возле двери, где нахожу скамейку. Я могу положить её, и она будет как раз слева от двери полицейского участка. Кто-нибудь быстро найдёт её. Или, когда она проснётся, то сразу поймёт, где находится. Конечно, никто не побеспокоит её так близко от входа в участок. Это мой лучший шанс оставить её в безопасном месте.
Стоя у скамейки, я осторожно опускаю её, прежде чем сделать шаг назад. Справа от меня
«ГОРАЧАЯ ЛИНИЯ ОТКРЫТА – ПРОПАВШАЯ ЖЕНЩИНА / МЁРТВЫЙ МУЖЧИНА
Управление полиции Миллинокета ищет информацию об исчезновении женщины с тропы Чимни Понд 19 июня. Вместе с тем, полиция ищет информацию касательно смерти мужчины от ножевого ранения, найденного под навесом на Аппалачской тропе в четверти мили к западу от станции рейнджеров Чимни Понд 21 июня.
Возможно, эти события связаны.
Любые детали могут быть переданы в MPD» (прим. Millinocket Police Department - Управление полиции Миллинокета).
Моё задержанное дыхание обжигает лёгкие, когда я читаю и перечитываю объявление один, два, три ужасающих раза.
Это не может быть совпадением.
Бринн — это пропавшая женщина.
Уэйн, напавший на неё, — это мёртвый мужчина.
Я мысленно возвращаюсь к тому дню. Чтобы услышать крик Бринн. Чтобы обнаружить Уэйна, ударяющего её ножом. Чтобы швырнуть его через навес, где он оставался без сознания, пока я не ушёл с ней.
Нет. Не без сознания.
Мёртвый.
«Я… о, Боже мой… о, Боже мой, нет… Я убил его».
Я убил человека.
Бринн ворочается во сне, тихо всхлипывая, но я отворачиваюсь от неё и не оглядываюсь. Я разворачиваю свой квадроцикл и убираюсь с парковки, как будто дьявол преследует меня по пятам.
Теперь она будет в безопасности. И это всё, что имеет значение.
Что касается меня?
Я проклят.
Теперь я убийца… совсем как мой отец.
Глава 29
Бринн
Я не знаю, где я. Просто знаю, что я не в постели, потому что тут жестко и холодно. Если бы я была в постели, Кэссиди согревал бы меня.
Я открываю глаза и пытаюсь сориентироваться, но понятия не имею, на что смотрю. Заставляю себя сесть и осознаю, что полностью одета. Я на улице, на скамейке, рядом с красным кирпичным зданием.
Где я, чёрт возьми?
Поворачиваю голову, чтобы осмотреться, и она пульсирует, как сумасшедшая, и я вздрагиваю, прижимая пальцы к вискам.
Что произошло?
Последнее, что я помню, это то, как я плакала, засыпая после нашей ссоры — нашей ужасной ссоры на кухне, когда я заставила Кэссиди представить свою жизнь со мной, и он отверг меня без сомнения, а затем оставил страдающую от боли одну на полу.
Рыдание поднимается в моём горле, но я проглатываю его обратно. Голова болит, а глаза горят. Я понятия не имею, где нахожусь, но истерика не поможет мне понять это.
Я тянусь к своему запястью и обнаруживаю, что оно тщательно обёрнуто эластичным бинтом, мой плетёный браслет переместился на другую руку. Кэссиди сделал это, пока я спала? Он привёз меня в город, чтобы проверили травму? Конечно же, нет. Он сам обрабатывал мои колотые раны. Где он?