Немёртвый камень
Шрифт:
Отступление было мгновенным. Одной рукой отличник сгреб из-за стола Скриптора и рванул на себя — только трынькнула невидимая скрипка, по которой проехался ботинок теорика. Второй рукой Нольдиус подхватил Мелиту и ломанулся из кабинета с прытью молодого лося, за которым гонится стая волков.
Не прошло пяти секунд, как все трое схоронились в темноте в глубокой нише и уже из нее наблюдали, как к заветной двери приближается Фелла Бестия, поднимает руку, чтобы в дверь войти…
И не входит. Фелла постояла, посмотрела на дверь и побрела дальше по коридору,
— Нольдиус, — шепотом заметила Мелита. — Я чего-то не знаю о тебе или о твоих рефлексах…Скриптор, ты листок захватил?
Теорик скорчил обиженную мину и продемонстрировал прихваченный из кабинета листок. Читали все втроем, согнувшись в три погибели и прикрывая ладонями огонек, засвеченный Нольдиусом над листком при помощи магии.
Тлен не страшен: известна невинная истина столь —
Будто что-то живое наносит удары покрепче…
Что ж застыла ты камнем, моя застарелая боль —
Почему ты не взглянешь и имя мое не прошепчешь?
Мне б слезинку одну, чтоб о горе своем рассказать:
Может — ты пожалеешь и чуть улыбнешься сквозь камень?
Только слезы мои перелиты в чужие глаза,
И приходится мне обходиться сухими щеками!
О незримую стену разбиты ладони с душой,
Бьюсь еще и кричу, только голос все глуше и тише…
Я уже не уйду! Позвала ты — и вот я пришел.
Но пришел в ту минуту, когда ты и крика не слышишь.
Что ж! предательства боль пусть стена между нами хранит:
Я смирюсь, прописав нашей песни последнюю строчку:
Слышишь — бьется в груди? Нет, не сердце — холодный гранит…
Не позволю тебе — так и знай — каменеть в одиночку.
Нольдиус, как человек основательный, перечитывал написанное по второму разу, а Мелита уже шептала:
— Ой, не нравятся мне эти строки, совсем не нравятся…У нас тут, кажется, только одна застыла камнем, правда? И она ни на кого не смотрит и повторяет одно и то же.
Скриптор сложил губы трубочкой, показывая, что хочет присвистнуть:
«Лорелея?»
— Экстер пишет не только от своего лица, это всем известно, да? — отозвалась Мелита. — «Позвала ты — и вот я пришел», «в ту минуту, когда ты и крика не слышишь» — нет, мне это совсем-совсем
И мелкий теорик, и более чем крупный Нольдиус смотрели на нее с одинаковым ужасом.
— Ну, да, я хочу залезть в Предсказальницу. А что?
Скриптор приподнял руки и показал, что нет, ничего, идея забраться в Особую Комнату, когда там сидит окончательно спятивший от паранойи Гробовщик — просто замечательна.
Нольдиус вообще ничего не показал. Это был как раз тот случай, когда от него все равно ничего не зависело.
* * *
Зух Коготь хмыкнул и немедленно выдвинул свою версию:
— Башку с плеч долой. Чего с этой братией разговаривать?
Сапфириат в окружении сборной свиты караульных смотрелся непривычно жалко. Его окружали вперемешку элитные маги, наемники и нощники — отличные метальщики кинжалов. Хорохориться в такой компании Тофаниаху Плющу, видно, не хотелось. Да и у самого него был вид растерянный и потрепанный, будто долго пробирался где-то лесом.
— Ох, не верю я в его добрые намерения, — пробормотал Убнак.
Никто не верил, потому никто не возразил.
— У него при себе мощный артефакт, — поделился Фрикс. — Не сказал бы, что добрый…
— Как его защита пустила?
— А может, у него и нет злых намерений.
— Башку с плеч, — в очередной раз предложил Зух. Предлагалось с готовностью.
— Экстера, говоришь, просит, — пробормотал Убнак. Хет, который терся где-то у его локтя, пискнул что-то согласное. Одинокий волк артефакции хмыкнул и шепнул:
— Ну, ладно, будет ему Витязь. Только не маячьте близко: не спугнуть бы… хочется выяснить, что у него на уме.
— Да нет, мы никого не спугнем! — издевательски заверил Фрикс. — Такой-то компанией…
Зух и вампир посмотрели друг на друга. Рожа клыкастая плюс рожа наемника и правда могли напугать кого угодно.
Убнак ухмыльнулся, вывязывая над костяным ожерельем на груди артефакторные знаки.
— Подсоби со щитами, — велел он Фриксу, и тот тоже включился в работу, — чтобы не рассмотрел. И пару узлов на голос. Вот так.
Последние слова он произнес уже несомненным голосом Экстера. И выглядел он теперь как Экстер — разве что манеры остались несколько суровыми.
— Я впереди, ты страхуешь, — шепот относился к Фриксу, а потом Убнак выплыл из дверей артефактория навстречу Магистру, совершенно в Экстерской манере. — Здравствуйте. Большая честь в такие нелегкие времена… я могу чем-то помочь?
Синий дернул щекой. Усы у него были повыщипаны, а под глазом сиял фингал, и непонятно было, то ли это следствие его блужданий, то ли следы дружеской встречи Магистра караульными.
— Ястанир, — пробормотал он. — Рад видеть. Никто другой бы не понял. Только вы. Понимаете, я сбежал. Он думал… он думал, что контролирует нас всех. Это не так.