Немилость
Шрифт:
– Задавайте, – вернулся он обратно.
– Господин полковник, я хотел вернуться к самым первым жертвам. Мы выяснили, что патруль погиб от взрыва гранаты. Но в патруле двенадцать человек. Если погибли одиннадцать, то где сейчас находится двенадцатый? Мы можем поговорить с ним?
Несколько секунд Оймен раздумывал. В конце концов, он сделал многое, чтобы сдержать свое слово перед генералом. Он обещал выгораживать его сына до последнего. Но теперь каждый сам за себя.
– Да, один тогда уцелел. Но мне только что доложили, что он сбежал
Полковник не договорил и обернулся, почувствовав за спиной движение. Один из офицеров резко вскочил с места, и стал оглядываться по сторонам, будто потерял мелкую, но очень нужную вещицу. Вдруг увидел что-то на стене, и принялся с остервенением плющить об неё свой кулак.
– Что с ним? Уведите его! – крикнул полковник своим подчиненным.
Офицеры бросили карту и окружили своего коллегу, пытаясь его успокоить.
– Периметр! – закричал кто-то. – Смотрите, что-то с периметром...
– Я перезвоню вам! – сказал полковник и отключился.
16
– Сделайте звонок еще раз, – потребовал Савва, когда визор потерял связь.
– Не получается, – ответил Кромдук. – Лагерь молчит.
– Вызовите своих коллег! Геолога? «Аномальщика»?
– Не получается, говорю же вам!
Они вернулись к хозяйке дома и принялись что-то объяснять ей, тряся за худенькие плечи. Говорил больше аналитик, а Савва сидел на корточках, пытаясь увидеть в мутных глазах хоть какой-то намек на ответ.
– Она в полуобморочном состоянии, – наконец дошло до следопыта.
Словно в доказательство, женщина уронила на стол тяжелую густую каплю слюны. Глаза смотрели в одну точку, челюсть безвольно отвисла. Если бы не стул с высокой спинкой, она, несомненно, рухнула бы вниз.
Что-то знакомое мелькнуло в этом оцепенении, и следопыт вспомнил, где он видел эти приспущенные веки, и этот вялый бесформенный рот. С таким же видом, мать Кромпала растерянно бормотала: «Какое это имеет отношение к моему сыну?..»
– Надо уходить из деревни, – сдался, наконец, Кромдук. – У меня такое ощущение, что Лесник заглянул в гости к полковнику. Со своей ручной змеей...
– А мальчик?
– А что мальчик?! Что мы можем сделать?
Они оставили женщину безмолвно сидящей за столом и прикрыли за собой дверь. Далекий гелиевый шар невозмутимо освещал единственную улицу, по которой они добрались до восточных границ карантина. Среди кривых переулков, им удалось разыскать ту самую брешь, через которую жители деревни бежали в город.
Видимо, Кромдук угадал, о чем сейчас думает следопыт. Он ухватил его за кисть руки и сказал тихо, но убедительно:
– Савва, не надо!
Следопыт разлепил его пальцы и освободил руку. Сосредоточенно посмотрел в сторону ближайшего леса.
– Доверьтесь моему опыту – чужая жизнь не стоит того, чтобы рисковать своей! – попытался остановить его ученый.
Савва и не думал с ним
– Уходите, Кром! Держитесь дороги! – и помчался к опушке, где должен был стоять грузовик.
Вот и пригодилась высокая проходимость шагающего транспорта – не прошло и пяти минут, а бортовой прожектор уже выхватил из темноты угловатый силуэт. Майор не солгал – машина, которую жители использовали как таран, угодила носом в ствол дерева и заглохла.
Следопыт пробрался в кабину и включил зажигание. Судя по приборам, реактор немного перегрелся, но двигатель был в порядке.
Он решил проверить ход, осторожно сдавая назад, и таким образом, рывками да пробуксовкой, выскочил из густого подлеска. Белый шар светильника послужил хорошим ориентиром; он выбрал направление и двинул машину прямо через бурелом, в сторону дороги.
Добравшись до узкой вездеходной колеи, развернулся и заглушил мотор. Если верить интуиции, именно в этом месте, расположенным между военным лагерем и деревней, нужно было сойти на обочину и устроить засаду. Или медленно продвигаться вдоль дороги, прячась за высоким, в полроста, гребешком клинолиста.
До утра оставался какой-то час, может полтора, и облака над головой уже засветились мягким потайным багрянцем. Но следопыт чувствовал сильную зависимость от света луны, которая приютилась за случайным клочком водяного пара, и не думала сниматься с него. Было очень темно, достаточно темно для того, чтобы заблудиться и потерять ориентиры.
Морщась от сухих веток, норовивших проткнуть глаз, Савва выглядывал на дорогу, и снова нырял в кусты. Он заметно нервничал, потому что поймал уже этот запах. Мочевая кислота, если не изменяет нюх. Сначала ветер шел с юга, довольно резкий и холодный, затем приутих. Потом снова задул, сместившись на восток, и вот тогда остро пахнуло неведомым хищником.
...Только когда впереди послышался легкий топот босых ног, следопыт набрался духу и встал в полный рост. Увидев человека на дороге, беглец прошел по инерции еще пару шагов, и вдруг сиганул в кусты. Савва бросился следом.
– Беррум!
Беглец в ответ вроде издал какой-то звук, но темпа не сбавил.
– Беррум, остановись! – выдавил из легких следопыт.
С каким-то стоном, исказив лицо, он сделал рывок и едва не коснулся прыгающей перед взором холки. Взвыл еще раз, выпучил от напряжения глаза, и сильным толчком, отправил парня на землю.
Беррум кубарем перекатился через бок, и закашлялся, лежа на спине.
– Что вам надо? – задыхаясь от пыли, прокричал он.
Следопыт не мог говорить, он тяжело дышал, склонив голову.
– Не лезьте не в свое дело! – простонал лейтенант, поднимаясь с земли.
– Беррум, там... – следопыт махнул рукой куда-то за спину. – Грузовик...
– Не лезьте не в свое дело! – протяжно завыл парень. – Я понятно изъясняюсь?
– Можешь ничего не говорить! Просто следуй за мной! Там грузовик!