Немного ненависти
Шрифт:
– Вик права, мне нужно убираться из Адуи. Сразу же, как только мы нанесем удар.
Мур вытащил грязный бумажный свиток и развернул его на столе. Это была карта города. Сибальт постучал пальцем в районе Трех Ферм, недалеко от места, где недавно начали рыть канал:
– Литейная на Горной улице.
– Только там уже нет никакой Горной улицы, – сказал Мур в своей медленной, тягучей манере. – Все дома снесли, чтобы построить литейные мастерские.
– Там устанавливают новые машины, – сказал Сибальт.
Огарок кивнул:
– Да, я видел, когда
– И что? – спросила Вик, хмурясь. – Мы собираемся их сломать?
– Мы собираемся взорвать их к чертовой матери! – откликнулась Гриз. – Гуркским огнем!
Вик озадаченно моргнула.
– У вас есть гуркский огонь? И много?
– Три бочки, – ответил Сибальт. – Как ты думаешь, этого хватит?
– Если заложить в нужных местах, может, и хватит. Вы знаете, как его использовать?
– Не особенно. – Сибальт ухмыльнулся ей. – Но это знаешь ты. Вы ведь использовали гуркский огонь на рудниках, верно? В Инглии?
– Верно. – Вик посмотрела на него, сощурившись. – Откуда он у вас?
– Какая тебе разница? – рявкнула Гриз.
– Разница в том, надежный у вас источник или нет. Разница в том, сработает это или нет. Потому что иначе он может взорваться слишком рано, и наши ошметки разлетятся по всем Трем Фермам.
– Ну, ты можешь не волноваться, потому что мы получили его из Вальбека, – сообщила Гриз, лучась самодовольством, словно королевский портной. – Прямиком от самого Ткача…
– А ну цыц! – прикрикнул Сибальт. – Лучше никому из нас не знать больше, чем необходимо. Не беспокойся, порошок что надо.
Гриз впечатала кулак в свою мясистую ладонь:
– Нанесем удар за простого человека, а, братья?
– Точно, – прогудел Мур, медленно кивая огромной головой. – Зажжем искру!
– И из нее разгорится пожар, – закончил Сибальт.
Вик придвинулась вперед.
– Если мы это сделаем, будут пострадавшие. Будут убитые.
– Только те, кто этого заслуживают, – сказала Гриз.
– Когда начинают убивать, дело редко останавливается на тех, кто этого заслуживает.
– Ты что, испугалась?
– Если ты не боишься, это значит, что ты либо сумасшедшая, либо дура. Ни те, ни другие не годятся для выполнения таких задач. Нам нужно обдумать каждую деталь.
– Я там подрядился халтурить, – сообщил Мур. – Могу нарисовать план местности.
– Хорошо, – отозвалась Вик. – Чем больше планирования, тем меньше риска.
Гриз фыркнула, показывая свое отвращение.
– Ты только и думаешь, что о гребаном риске!
– Это необходимо. Мы должны представлять, что делаем, а не лезть в дело вслепую, только потому что устали и не можем придумать себе лучшего занятия. – Она обвела взглядом четыре лица, казавшиеся незнакомыми в неверном свете погреба: – Вы ведь все этого хотите, верно?
– Еще бы! Можешь не сомневаться, – отозвалась Гриз.
– Это то, чего я хочу, – подтвердил Сибальт.
– Угу, – пророкотал Мур.
Последним она посмотрела на Огарка. Мальчишке было, наверное, не больше
– Грядет Великая перемена, – наконец сказал он. – Вот чего я хочу.
Вик зловеще улыбнулась.
– Что ж, если я чему-то и научилась в лагерях, так это тому, что одних разговоров недостаточно. – Она поняла, что ее пальцы сжались в кулак. – Если ты чего-то хочешь, то должен быть готов за это бороться!
После она какое-то время еще сидела сверху, оседлав его, прижавшись грудью к его груди, перехватывая его дыхание. Целуя его губу. Покусывая ее. Потом со вздохом соскользнула с него, перекатилась на бок и легла рядом на узкой кровати, прикрыв голые плечи одеялом. Теперь, когда они закончили, стал ощущаться холод; по углам небольшого оконца в свете уличных ламп виднелись морозные узоры.
Оба лежали молча. Он смотрел в потолок, она – на него. Снаружи грохотали телеги, торговцы расхваливали свой товар, пьяница на углу ревел что-то нечленораздельное, давая выход своей бессмысленной боли и ярости. Не обращаясь ни к кому в отдельности, но одновременно ко всем и всему вокруг.
Наконец он повернулся к ней:
– Прости, что я не вмешался, когда Гриз…
– Я могу сама о себе позаботиться.
Сибальт хмыкнул.
– И получше многих! Я извиняюсь не потому, что думаю, будто ты нуждаешься в моей помощи. Я извиняюсь за то, что не смог ее предоставить. Лучше, если они не будут знать, что мы… – он скользнул ладонью вверх по ее ребрам, потирая большим пальцем старый ожог на ее боку, подыскивая правильное слово для обозначения их взаимоотношений, – …что мы вместе.
– Мы вместе, пока мы здесь. Но там… – она мотнула головой в сторону покореженной двери в перекошенном дверном проеме.
Там каждый стоял сам за себя.
Он нахмурился, глядя на небольшую прореху в грубой простыне между ними, словно это была бездонная пропасть, которую невозможно преодолеть.
– Прости, что не могу сказать тебе, откуда у нас гуркский огонь.
– Лучше, чтобы никто не знал больше, чем необходимо.
– Но он сработает как надо.
– Я тебе верю, – сказала она. – И верю тому, что ты говоришь.
На самом деле Вик не верила никому. Она научилась этому в лагерях, параллельно с искусством лгать. Лгать она научилась так хорошо, что могла взять крошечный кусочек правды и растянуть его, распластать, словно ювелир, делающий амальгаму из золотого слитка, пока он не покроет целое поле лжи. Сибальт не сомневался в ней ни на мгновение.
– Жаль, что я не повстречал тебя раньше, – сказал он. – Все могло бы пойти по-другому.
– Но этого не случилось. Так что давай довольствоваться тем, что мы имеем, ладно?