Немое Заклинание
Шрифт:
— Я пробовала… — пролопотала Фике. — Но он даже слушать меня не стал! Всеми вопросами здесь занимается маркграф Хардинер.
Я ответил легким поклоном.
— Именно к нему на аудиенцию мы и направляемся. К сожалению, мы не можем больше находиться в ваших покоях, для нас это подобно смерти. Разрешите откланяться, принцесса. И запомните главное: как бы страшно вам ни было, вашей жизни здесь ничего не угрожает. А ко всему остальному вы вскоре привыкните. Даже к упырям… Прощайте, Фике!
Глава 19
Аудиенция и предложение, от которого невозможно отказаться
Я
— Фике! — говорил Кристоф, не отводя глаз от принцессы. — Моя милая Фике… Я никогда не забуду вас! Вы навсегда останетесь в моем сердце! Вот здесь…
И он прижал ее ладонь к своей груди.
— Вы чувствуете? Чувствуете, как часто колотится мое сердце? Оно не хочет расставаться с вами, Фике!
— Мое сердце колотится ничуть не тише вашего! — отвечала ему принцесса, глядя на него снизу-вверх замутненным слезами взором. — Я знаю, что наше расставание убьет меня скорее, чем местные упыри. Я так хочу быть с вами, мой дорогой Кристоф! Я знаю, что это невозможно, но я прошу вас об одном: хоть иногда вспоминайте обо мне…
— Каждую минуту, каждый миг я буду думать о вас, милая Фике!
Мне хотелось зажать уши, честное слово. А еще я понял, что следует сжечь все французские романы, которые Кристоф так любит читать перед сном. Романы сжечь, а мальчишку поколотить, и желательно по голове, чтобы выбить из нее все те бредни, которые он почерпнул в этих никчемных книжках.
А когда он с жаром принялся целовать девичьи ладони, я его окликнул:
— Возьмите себя в руки, мсье! Нам пора!
— Кристоф… — всхлипнула принцесса.
— Фике…
Тогда я схватил неофита за руку и буквально выволок его из комнаты. И вовремя — едва двери за нашими спинами затворились, как за поворотом коридора послышались громкие шаги, и оттуда вскоре вышел Ван-дер-Флит.
— Господа, где вас черти носят?! — прокричал он, взмахнув руками. — Я ищу вас битый час!
Мы подошли к нему, приняв самый виноватый вид, на который только были способны.
— Мы знакомились с местными картинами, — соврал я. — Здесь встречаются весьма примечательные портреты.
Ван-дер-Флит резко развернулся на каблуке и двинулся вперед уверенным шагом.
— Ничего примечательного в них нет, — кинул он через плечо. — Дешевая мазня убогих упырей!
Тогда я заметил с осторожностью:
— Но вы ведь и сам магистр магии, герр Ван-дер-Флит… Насколько мне стало известно, питие крови является основным моментом в инициации мага Красной Линии.
Ван-дер-Флит остановился — настолько внезапно, что я едва не врезался ему в спину. Кристоф ткнулся в меня и сразу отступил. Ван-дер-Флит повернул голову.
— Кровь и в самом деле является основой магии Красной Линии, — сообщил он жестким тоном. — Она обязательно при инициации мага, но дальнейшее ее потребление не имеет особого смысла. Слухи о необходимости этого пустили те, кто погряз в кровопитии и разврате, живя при дворе князя Ульриха… Такой ответ вам по душе, господин Сумароков?
— Вполне, — ответил я.
— Отлично,
Он вновь рванул по коридору, и мы с Кристофом, не сговариваясь, устремились за ним. Промелькнули еще два просторных холла, в которых на страже стояли гвардейцы с ружьями. Затем Ван-дер-Флит провел нас в просторное помещение с длинным столом, заваленном бумагами.
На деревянной подставке стояли всяческие штампы с бронзовыми рукоятями, а за столом, на стуле с чрезвычайно высокой спинкой, сидел узколицый человек с длинным носом и что-то старательно писал в толстой книге. Перо в его руке так и мелькало. Он очень напомнил мне аиста, что вечно вил гнездо на крыше нашего дома в имении под Новгородом. Такой же долговязый, узкий, и даже нос у него был почти того же цвета — красный. Вероятно, это был никто иной, как секретарь господина Хардинера.
Заметив нас, человек тут же отложил перо и поднялся на ноги. Стул со скрежетом отъехал по полу.
— Герр Сумароков? — спросил он, уставившись на меня тяжелым взглядом круглых глаз.
В подтверждение слов, я коротко поклонился. Секретарь кивнул на ряд стульев у стены:
— Зетцен зи зих…
Я понял это, как приглашение сесть и вопросительно уставился на Ван-дер-Флита. Он спросил что-то у секретаря по-немецки. Тот ответил. Ван-дер-Флит понимающе покивал.
— Маркграф приглашал на аудиенцию только вас одного, — пояснил он. — Мсье Завадский может дожидаться вас здесь, а я пока вынужден откланяться. У меня есть еще кое-какие дела в столице. Буду ждать вас в полдень в «Еловой ветке».
Сказав это, Ван-дер-Флит поклонился каждому из присутствующих и покинул приемную. Мы с Кристофом сели на стулья, а секретарь прошел в кабинет маркграфа и отсутствовал несколько минут. Потом вышел, распахнул дверь во всю ширину и громко объявил:
— Герр Сумароков!
Слова его гулким эхом отразились от стен. Я немедленно поднялся и прошел в кабинет.
Помещение, в котором я оказался, впечатляло своим размерами. Пожалуй, здесь мог бы разместиться весь наш полицейский участок, да еще и с конюшнями в придачу. Длинные окна шли друг за другом непрерывным рядом, пропуская внутрь потоки солнечного света, которые ложились на мраморный пол косыми полосами, пересекая весь кабинет от стены до стены. Снаружи приглушенно доносились неразборчивые голоса и тупой стук, как будто кто-то забивал гвозди в доски.
По центру кабинета стоял стол, настолько огромный, что я усомнился в его практичности — сидя на одном его краю вряд ли можно было внятно расслышать слова человека, который обращался бы к тебе с другого его края. Впрочем, вряд ли места за этим столом когда-либо были заняты все без остатка. Об этом говорило и количество стульев за ним — их было всего с десяток, и сдвинуты они были к дальнему краю стола, где во главе сидел маркграф Хардинер.
Поза его была крайне расслабленной. По сути он не сидел, а полулежал в своем кресле, повернувшись к столу боком и закинув ногу на ногу. Вид у него при этом был очень задумчивый, в первый момент мне показалось даже, что он и не заметил моего появления. Взгляд его витал где-то в пространстве, а пальцы обеих рук он держал перед собой, приставленными друг другу самыми кончиками.