Немоногамия
Шрифт:
Яна я теряю из виду почти сразу же, но почему-то даже не сомневаюсь в том, что потом найду.
— Можно? Пропустите, пожалуйста? — я настойчиво проталкиваюсь к выходу с колотящимся от страха сердцем.
У меня нет чёткого плана. Ничего нет. Это спонтанный порыв, и я понятия не имею, что скажу бывшему мужу. Просто чувствую, что сейчас достаточно удачный момент, чтобы посмотреть на него поближе.
Ускоряюсь, перехожу на бег. Я ни о чем не жалею, но в эти мгновения непроизвольно вспоминаю, как отталкивала Яна и не шла на
Обнимаю себя руками, продолжая дорогу. Наверное, если бы мы друг друга чуть раньше услышали и попытались понять, то ничего этого бы не было — ни Титова, ни преданной блондинки, ни больше года разлуки. Теперь-то уже что.
Утешаю себя, что всё к лучшему. И развод, и расстояние, и жалкие попытки забыться, но почему-то от крутящихся на повторе мыслей задыхаюсь ещё сильнее.
— Мне нужно выйти! — я резко толкаю высокого парня, который идёт прямо на меня.
Он вскидывает руки в воздух, странно косится. Пытается возмутиться, но сразу же остывает. Наверное, я могла бы вести себя вежливее, но нервы натянуты до предела, потому что на разговор с Яном остаётся всё меньше и меньше времени.
Когда выхожу на улицу, то жадно вдыхаю прохладный летний воздух. Мелкая дрожь проходится по телу, грудная клетка высоко и часто вздымается. Пульс — зашкаливает.
Я оглядываюсь по сторонам и торопливо спускаюсь по ступеням, звонко стуча каблуками. Ян не мог далеко уйти, но в секунду, когда я не нахожу его глазами, испытываю почти что панику.
Жалкие попытки мужчин, которые стоят на крыльце и жаждут знакомства — напрочь игнорирую и сворачиваю за угол заведения, а там моё несчастное сердце дуреет, потому что я наконец-то замечаю Каминского.
— Завтра, ладно? — спрашивает он невидимого собеседника, разговаривая по телефону. — Да, отчёт отправят на почту рано-утром.
Ян стоит ко мне спиной. Курит, запрокинув голову к небу. Он выглядит раздражённым, что вполне объяснимо. После насыщенной недели Каминский приехал в клуб, чтобы как следует отдохнуть с друзьями и девушкой. Рабочие звонки его отвлекают.
— Со скидкой, конечно же, — снова отвечает.
Я делаю шаг навстречу, чувствуя как потеют ладони, а по позвоночнику катятся капельки пота.
Сдерживаю себя от спонтанного порыва подбежать и обнять мужа со спины.
Меня трясёт, что есть силы. Боже мой, ну подурили и хватит. Пожалуйста. Я тоже без него не хочу. Пробовала — не понравилось.
Когда расстояние между нами сокращается примерно до пяти метров — судорожно открываю пачку и достаю оттуда тонкую длинную сигарету. Зажимаю её между пальцев.
Первый и последний раз, когда я пробовала курить, был в присутствии Яна. Мне тогда едва исполнилось пятнадцать. Опыта во вредных привычках — ноль.
Каминский
Бросил её в урну, обозвал меня тупой малолеткой. Сказал, чтобы больше не смела. Я, конечно же, не оценила его поступка и жутко обиделась, но больше ни разу не пробовала — не хотелось.
Ян прощается с собеседником, завершает звонок. Возвращает телефон в карман, оборачивается и… видит меня. В это мгновение сердце делает резкий кувырок и стремительно летит куда-то вниз.
— Привет, — обращаюсь к бывшему мужу.
Он слегка кивает. Не то, чтобы растерянный — потрясённый. Я всё ещё читаю его реакции, помню. И недоумеваю, почему никто из друзей не сказал Яну, что я здесь? Возможно, он бы и сам меня нашёл?
— Дашь прикурить? — спрашиваю обыденным, но слегка подрагивающим голосом.
Ян достаёт зажигалку, щёлкает. Ноги будто прирастают к земле, но я делаю над собой усилие и подхожу ближе.
Вставляю сигарету в губы, наклоняюсь. Не могу не смотреть на длинные пальцы и ухоженные ногтевые пластины.
Буркнув: «Спасибо», отстраняюсь и вскидываю взгляд. В горле першит, кончик сигареты медленно тлеет.
В глазах Яна я не вижу ни намёка на неприязнь или недовольство. Там штиль: спокойный, гладкий.
Господи, я так сильно заблуждалась, когда считала, что комплиментов, ласк и слов любви от другого мужчины мне будет достаточно для счастливой жизни. Ничего подобного. Иногда хотелось тише, меньше. Но так, чтобы пробирало после одной-единственной фразы.
— Ты прилетела, — произносит Каминский, чем ставит меня в тупик.
Это не вопрос — утверждение. Рина точно не говорила Яну обо мне. Она хоть и болтушка, но блюдёт субординацию на рабочем месте. Тем не менее, я думала, что в городе меня уже видели. И обязательно доложили бывшему мужу.
— Да, как видишь, — тут же отвечаю. — Чуть больше недели назад. Я вернулась насовсем, Ян. И ты был прав — Америка никогда не была моей мечтой.
Слышу, как пришибленно он выдыхает. Наблюдаю, как тянет сигарету к губам. Не зная, что сказать. И, возможно, впервые в жизни теряясь.
Я в этот момент старательно вытравливаю из головы образ его девушки и пытаюсь абстрагироваться, чтобы не скатиться к обидам и обвинениям, иначе ничего не получится. Это сложно. Меня жаром окатывает, а за рёбрами прямо печёт от ревности.
Ян выбрасывает окурок в сторону, инстинктивно тянется к безымянному пальцу правой руки. Раньше там было обручальное кольцо-антистресс в котором двигалась центральная часть украшения. Теперь кольца, ожидаемо, нет. Своё я так и не отважилась снять, а к новой фамилии ещё не привыкла. Но, тем не менее, надеюсь, что для Яна я по-прежнему особенная. Он обещал, что буду такой всегда.