Немой 2: охота на нежить

Рудин Алекс

Ну, что? Перекидываемся, Немой!

В голове звонко щелкнуло. Я втянул ноздрями прохладный кисло-пряный болотный воздух и осторожно запрыгал с кочки на кочку в глубину болота.

Мара выделялась на яркой болотной зелени, как уродливая чёрная заплатка. Она лежала, обхватив крыльями высокую травянистую кочку, и с аппетитом чем-то чавкала.

Судя по следу, последнюю сотню метров она ползла, приминая траву и выдирая когтями мох. И всё-таки доползла, поганое отродье!

Увидев меня,

она прекратила жрать и попыталась подняться. Мару заметно пошатывало, шерсть на распоротом животе слиплась от чёрной крови. Тварь оскалила жёлтые клыки и зашипела.

Ну-ка, что ты там хомячишь?!

Я перепрыгнул на кочку поближе. Мара неотрывно следила за мной. Чёрное щупальце бессильно барахталось в моём сознании, но мне было глубоко по хер.

Херня ведь не в том, чтобы не бояться ничего. Главное — не бояться собственных страхов.

Бля! Даже в кошачьем обличье меня чуть не стошнило. Представляю картинку — подыхающее чудовище и безудержно блюющий посреди болота кот.

Мара жрала собственные яйца. Не в смысле — тестикулы. А в смысле — кладку. Короче, разоряла гнездо.

В ямке на верхушке кочки лежал десяток буро-ржавых яиц. Три из них были разгрызены, и мара высасывала из них вязкую кроваво-коричневую жижу. Видно, надеялась при помощи такой диеты не сдохнуть.

Ну, бля, у тебя и вкус!

Краем глаза я заметил на соседней кочке ещё одну кладку. А дальше — ещё и ещё.

Ипать!

Мало мне их мамочки — придётся ещё весь этот инкубатор потрошить!

Я представил мерзкий вкус потусторонней яичницы и инстинктивно зашаркал задними ногами.

Перекинуться в человека? С мечом по кочкам много не поскачешь. Промахнусь, увязну в трясине и — привет, Немой!

Мара всё шарила в моём сознании, судорожно выискивая страхи. Я хотел стряхнуть надоевшее липкое щупальце, вцепиться сволочи в глотку и покончить с ней. Но тут в мою круглую пушистую голову пришла гениальная идея.

Вот не зря говорят, что коты — умные животные. Всегда сообразят, как увильнуть от неприятного.

Я представил, что хватаю черное щупальце страха и тащу его наружу, словно нитку из клубка. А потом принялся мысленно лепить из этой субстанции юркое живое существо.

Через пару минут здоровенная чёрная крыса перепрыгнула к ближайшему гнезду и стала деловито прокусывать яйца.

Охеренно!

Я принялся лепить вторую крысу.

Мара зашипела, забилась, чувствуя, как уходят силы.

Тихо, тихо, не дёргайся! «Доктор, я буду жить?» «Да на кой хер вам такая жизнь?»

Я безжалостно тянул из мары её страхолюдную сущность, лепил из чёрного страха крыс и выпускал их на свободу.

Бля! сколько же гнили ты в себе накопила, гадина потусторонняя!

Не меньше десятка крыс бойко прыгали

по кочкам, разоряя гнёзда, из которых должны были вылупиться маленькие да удаленькие мары. А их неудавшаяся мамаша всё ещё дергала крыльями.

Наконец, нить стала тоньше и оборвалась. Я долепил последнего крысёнка — он получился без хвоста.

Иди, побегай, малыш!

Две крысы прыгнули на одно гнездо. Наперегонки сожрали яйца, а потом с оглушительным писком кинулись друг на друга.

Вот и охеренно! Не придётся потом отлавливать их по всему болоту.

Я посмотрел на мару. По её усыхающему телу прошла дрожь, и тварь снова преобразилась. В луже чёрной слизи лежал человеческий скелет. Чернобородая голова приподнялась, покачиваясь на позвоночнике. Скелет поманил меня костлявой рукой и расползающимися губами прошептал:

— Кощей... придёт... спаси...

Э! Кого спасти-то, бля? Или ты мне спасибо говоришь?

Так не за что! Приходите, ещё, всех отоварим!

Голова мары бессильно ткнулась лицом в мох. Остатки волос вместе с кожей сползли с черепа.

Крысы, сожравшие яйца, насмерть дрались друг с другом. Победители поедали проигравших, на глазах увеличиваясь в размерах. Наконец осталась только одна здоровенная крыса величиной с лошадь, не меньше. Она с трудом повернула голову в мою сторону.

Перекидываемся, Немой!

В голове щёлкнуло. Мокрая холодная одежда облепила тело. Брр! В кошачьей шкуре теплее!

Крыса сделала шаг, и провалилась в трясину. Заскребла лапами, поволокла жирное брюхо. Мох под ней проминался, из-под него выступала ржавая болотная вода.

Я вытащил меч, поджидая.

Крыса упорно ползла, с чавканьем выдирая лапы из трясины. Огромные чёрные глаза пристально смотрели на меня. Верхняя усатая губа топорщилась, показывая острые жёлтые зубы.

Ну, прямо как настоящая, бля!

Я сделал шаг, перехватил меч обратным хватом, и воткнул его крысе в затылок.

Крыса пискнула и исчезла. Меч по рукоять вошёл в мокрый мох.

Я выдернул его, обтёр о траву и вложил в ножны.

В последний раз оглядел болото.

Тишина.

Красное, словно клюква, солнце висело над вершинами ёлок.

Я наклонился, сорвал с кочки плотную краснобокую ягоду, раскусил и сморщился от нестерпимо кислого вкуса.

Потом перекинулся обратно в кота и запрыгал по кочкам в сторону леса, где поджидали меня болотник и Соловей.

Глава 19: Вечер трудного дня

Ребята ожидая меня, не скучали. Болотник сплёл из бересты небольшую корзину. Корзина до краёв была полна янтарными медовыми сотами. Сладкий аромат мёда мешался с пряно-гнилым запахом болота.