Ненаглядная жена его светлости
Шрифт:
Второй садовник поместья, который уже не один год получал неплохую прибавку к жалованью, регулярно сообщая его светлости, что важного, интересного или тревожного происходит в Тополях, передавал, что несколько раз видел миледи. Выглядит довольной, живёт, ни о чём не беспокоясь.
А он тут потихоньку с ума сходит.
Менестрель умер, но барон фактически подтвердил его слова. По крайней мере, те, что касались уроков музыки и сцены в саду, после которой его милость выгнал Демиса взашей со своих земель.
Значит, и остальное, что
От осознания этого кололо в груди и сдавливало виски.
А ещё ему было стыдно перед Адель.
Сам не понимал почему, но поцелуи графини больше не заводили. Не то чтобы совсем никак, но объятия леди уже не дарили той радости и сладости, которые вскружили ему голову ещё в начале их отношений. И добавили красок совсем недавно –он никак не мог забыть ту ночь!
Видимо, снижение желания и потеря удовольствия произошли из-за череды неприятностей, свалившихся на его голову.
Ничего, всё поправимо. Он успокоится, решит все проблемы. И жизнь снова наладится.
Но почему, во имя всего святого, Адель до сих пор не беременна? Она давно не принимает ягоды и уже семь седмиц он предпринимает попытки вывести её из-под угрозы насильственного замужества. Не каждую ночь, конечно, ведь его отвлекают дела и отсутствие желания, но он старается! Однако пока никаких результатов.
Вчера он слышал, как Адель тихо плакала – у неё начались женские дни. Значит, весь последний месяц они старались впустую! Может быть, он чем-то болен? Поэтому и ребёнок не получается, и близость с любимой женщиной, один раз вспыхнув сногсшибательным фейерверком, больше не приносит удовольствия...
«Рист, в спальню иду как на нелюбимую работу, –проворчал Арман себе под нос. –Неужели ведьма Вилье меня на самом деле чем-то опоила? Как жаль, что мой дар не универсален!»
– Толье, пригласите гера Ханца, – распорядился Арман.
Лекарь появился через полчаса, внимательно выслушал его светлость, затем провёл осмотр и развёл руками.
– Милорд, вы совершенно здоровы! Во всех смыслах, впрочем, я в этом и не сомневался. Можно взять у вас кровь и слюну, проверить у себя в лаборатории на наличие посторонних снадобий, но я уверен, что ничего не обнаружу.
– Почему тогда интимные отношения больше не приносят мне радость? И почему женщина до сих пор не понесла? Хоть и без удовольствия, но я регулярно продолжаю...сеять.
– Полагаю, речь о леди Адель? – после секундной паузы произнёс лекарь.
Герцог кивнул.
– Чтобы разобраться, нужно осмотреть и её тоже. Причина может находиться не в вас, а в ней.
– Я приглашу леди сюда, в кабинет.
Графиня смущалась и нервничала, но позволила лекарю себя осмотреть.
– Леди, скажите, вы предохранялись, когда жили с мужем?
– Нет.
– Сколько лет длился ваш брак?
– Два года.
– И за это время вы ни разу не были беременны?
– Нет.
Арман поморщился – упоминание о брате до сих пор резало по живому.
И его нелепая смерть, и последующее решение короля, из-за которого ему и приходится работать над бастардом.
Возможно, всё дело в том, что внутренне ни он, ни Адель не хотят ребёнка? Вернее, хотят, но рождённого в браке.
Ему стоило большого труда уговорить любимую на этот шаг, и если бы не угроза попасть в руки кузена, Адель никогда бы на это не пошла.
Бастардам, даже признанным, в жизни приходится несладко. Наследником рода ему никогда не стать, как и не получить титул выше баронского. И то – по особой милости его величества. А у него, Армана, есть весьма веские подозрения, что король не станет поощрять бастарда герцога Д’Аламос.
Если это будет мальчик, то за него никогда не отдадут девушку из хорошей семьи. А если девочка, то ей не светит хорошая партия.
Не хотел он такой участи для своего ребенка! Тем более первенца, который хоть и получит по праву первородства большую долю магии, но будет существенно ущемлён в правах по сравнению с законнорожденным братом или сестрой.
Если бы можно было как-то иначе избавить Адель от внимания кузена и странных планов на неё самого короля! Но увы, только беременность или новое замужество, и времени с каждым днём всё меньше и меньше.
Тем временем лекарь завершил осмотр и расспросы, после чего графиня удалилась.
– Ну? – герцог побарабанил пальцами по столешнице.
Выражение лица гера Ханца ему не нравилось, но тот молчал, не торопясь поделиться выводами.
– У меня два вас две новости: очень плохая и очень хорошая, – лекарь виновато посмотрел на Армана и скорбно вздохнул.– С какой начать?
– Леди больна?! Она умирает?
– Нет. То есть она не совсем здорова, но не больна и тем более не умирает. Просто эта женщина никогда не сможет стать матерью.
– Почему?..
– У неё не совсем правильно сформированы... гм... важные женские органы. Из-за этого она не сможет зачать и выносить дитя. Если бы её родители показали девочку лекарю до дня её первой крови, то развитие можно было бы подправить, сейчас ничего сделать невозможно. Мне жаль, милорд.
– Это была плохая новость?
Ханц молча кивнул.
– Какая тогда хорошая?
– Вы, милорд, совершенно здоровы и можете иметь детей с любой другой здоровой и молодой женщиной. Например, с её светлостью. Помните, я лечил миледи? Так вот, я проверил её организм сверху донизу – ваша супруга будет отличной матерью!
– Спасибо, утешил! – буркнул герцог. – Надеюсь, леди ты этого не говорил?
– Разумеется, нет.
– Вот и продолжай молчать. А я...
– Ваша светлость! – в дверь ворвался Жерон. – Простите, срочная новость! Очень плохая...