Ненаследный князь
Шрифт:
Еще одна… первая в списке Аврелия Яковлевича, дочь графа Пшескевича, воеводы подляского, седьмое дитя, единственное выжившее. И вроде не преступление сие, но ежели вспомнить, что прабабка нынешнего воеводы была Хельмовой жрицей, то все иначе представляется. И пусть жрицей ранга малого, да и отреклась она, когда храмы закрывать стали, но… как Аврелий Яковлевич сказал?
Стоит ли хельмовке верить…
…и преставилась старуха не так и давно, в почтеннейшем возрасте ста сорока семи лет, но однако, по уверениям очевидцев, далеко не в маразме. Успела бы передать любимой праправнучке
Панночка Эржбета отличалась особой ледяною красотой. Бледнокожая, светловолосая и светлоглазая, она напоминала Себастьяну ту самую обнаженную истину, что зарастала в алькове пылью и паутиной, теша едино самолюбие генерал-губернатора.
Панночка Эржбета сидела на краешке стула, уставившись в расписной потолок взглядом задумчивым, отрешенным. В руках она держала блокнотик и тонкое перышко самописца, щедро усыпанное мелкими камнями. Панночка вертела перышко, камни сверкали…
— Долго еще? — капризным голоском поинтересовалась панночка Иоланта.
Второй номер.
В противовес Эржбете невысокая, склонная к полноте, но в то же время, несомненно, очаровательная.
…идет от Трокского воеводства, правда, на конкурсе заняла лишь третье место; однако вскоре после объявления результатов первую красавицу зарезал собственный жених в припадке ревности, коей прежде, что характерно, не страдал; а вторая утопилась на почве неразделенной любви. Расследование проводили тщательно, и панночку Иоланту сочли непричастною, но…
…как-то очень все своевременно вышло.
Зато родня ее, шляхтичи лишь во втором колене, в играх с Хельмом замечены не были, напротив, матушка славилась набожностью. Но… как знать?
Третьей в списке значится панночка Габрисия… замерла в кресле, сложив руки на коленях. Нейтральная поза, и лицо, выражения лишенное, будто бы маска, но совершенная. А прежде панночка Габрисия не отличалась особой красотой, напротив, ходили упорные слухи, что непривлекательное дитя выросло в откровенно некрасивую девицу, и первый же выход в свет, пусть и в Севежском воеводстве, где батюшка ее владел обширными угодьями и серебряными рудниками, ознаменовался провалом. Невеста была богата, но до того некрасива, что и богатство не помогло найти ей жениха.
А ведь хороша.
Строга. Отстраненна. Равнодушна.
И все же проглядывает под этой маской нечто… огонь скрытый?
После неудачного дебюта панночка Габрисия исчезла на два года и объявилась лишь на конкурсе, который выиграла… и, судя по ней нынешней, серебряные папенькины рудники к тому имели весьма малое отношение.
Где пропадала?
И кто помог столь разительно изменить внешность? Уж не тот ли, кому что тело человеческое, что душу перекроить просто?
Четвертой шла панночка Ядзита, золотоволосая, пышногрудая и весьма неудачливая. Три раза заключались помолвки, и первая, когда панночке Ядзите едва пятнадцать исполнилось. Жениху было семьдесят два, и поговаривали, что за брачный договор он заплатил полновесными двойными злотнями, что позволило батюшке Ядзиты поправить пошатнувшиеся семейные дела… но до свадьбы жених не дожил. На радостях сердце встало. Спустя год история повторилась, наделав немало
Рок сие? Удивительное везение?
Или же нечто большее, до чего королевские дознаватели не сумели докопаться?
Панночка Ядзита устроилась на козетке с вышивкой и выглядела столь мирно, по-домашнему, что Себастьяну самому стало неловко за этакую свою подозрительность.
Последним номером в списке Аврелия Яковлевича, которому Себастьян всецело доверял, была панночка Мазена Радомил, наследница рода столь древнего, что, по словам Аврелия Яковлевича, сие было просто неприлично.
Радомилы посадили на трон Богуслава Первого.
И поддержали во время Столетней войны никому не известного Хортеха Куроноса, не став связываться с исконными претендентами…
…трижды панночки из рода Радомилов примеряли корону, и в жилах их текла еще толика той, истинно древней крови, о свойствах которой известно не так уж и много. Вот только родство с королевскою фамилией было слишком уж давним…
…неудобным.
И не было королевской опалы, как не было и причин для нее, но только вдруг оказалось, что нет Радомилам и места в Познаньске. Да и не только в нем: незаметно, исподволь молчаливой королевской волей подтачивалось благополучие чересчур уж славного, богатого рода, каковой при иных обстоятельствах и на корону претендовать мог бы.
Странно, что панночку на конкурс пропустили…
…или не смогли не пропустить?
Опять же Радомилы с Хольмом, не скрываясь, дела вели полузабытым ныне правом, привилегией исконной крови. Та прорезалась в чертах панны Мазены, каковые казались простоватыми, однако стоило приглядеться, и уже невозможно было глаз отвести от лица ее… пьянила, дурманила улыбка.
И в темных, с прозеленью глазах виделось обещание…
Себастьян моргнул, дав себе зарок более в глаза эти не смотреть, а то ведь и вправду приманит, очарует… не приворотом, но той же кровью, к которой существа магические притяжение имеют.
Панна Мазена мило улыбалась, слушая низенькую, плотно сбитую гномку, которая говорила быстро, то и дело взмахивая руками, словно бы стараясь притом казаться выше.
Нахохлившимися голубками, держась за руки, сидели целительницы. Рядом держалась карезмийская княжна, смуглолицая, беловолосая, вырядившаяся в честь важного сего события в бабушкину кольчугу с золоченой росписью. Меж ног ее, весьма внушительных ног, примостилась боевая секира с полукруглым клинком. Время от времени карезмийка проводила по клинку белым острым когтем.
— А вот у нас в городе… — Себастьян поерзал, устраиваясь поудобней. Следовало признать, что козетка, невзирая на красоту, отличалась невероятной жесткостью, — женщины оружия не носят.
Карезмийка только глянула и плечами пожала.
— Это ритуальный топор, свадебный, — сказала светловолосая девушка в простого кроя синем платье.
Номер двенадцатый, внеконкурсный…
…а рядом с нею, вцепившись обеими руками в потертый портфельчик, к каковым испытывают неизъяснимую любовь приказчики всех мастей, сидела тринадцатая…