Ненасыть
Шрифт:
В столовой сидит Зет. На столе уже расставлен завтрак: молочная каша, сыр, оладьи, политые вареньем, чай. Серого и Юфима Зет замечает не сразу – сдвинув приборы в сторону, он увлеченно читает. Книга такая толстая, что при желании ею можно убить.
– Зет Геркевич, я же просил вас не читать во время еды, – раздосадованно говорит Юфим и садится рядом. – Это вредно для пищеварения!
Зет забавно, совсем по-человечески вздрагивает и торопливо захлопывает книгу. На обложке мелькают крупные золоченые буквы «Поэмы Гесиода. Теогония. Труды и дни.
– Юфим Ксеньевич, я глянул всего лишь одним глазком! Право слово, не смотрите на меня так осуждающе!.. – уверяет он, откладывая том куда-то в сторону. Рядом нет ни тумбочки, ни отдельного столика. Куда исчезает книга – непонятно. – О, доброго утра, Сергей Алексеевич, как ваше самочувствие?
Серый от этого вопроса моментально сникает, плюхается на свое место и молча берет ложку. Надо бы злиться, но отчего-то не получается даже удивиться.
Близнецы переглядываются.
– Видимо, это многозначительное молчание стоит расценивать как обиду на ваши незначительные изменения? – спокойно уточняет Зет.
– Сергей Алексеевич, право слово, это такие мелочи! – восклицает Юфим.
– Мелочи?! – все-таки вскипает Серый. – Волосы я еще как-то смогу объяснить, но глаза? С глазами-то что делать?!
– А что не так с глазами? – по-детски наивно изумляются близнецы.
– Они другого цвета! – рявкает Серый. – Что вы со мной сделали? Зачем это?
– Сергей Алексеевич, ну что вы так нервничаете? – миролюбиво говорит Юфим. – Скушайте оладушку и успокойтесь.
– Я не могу успокоиться! Как я в таком виде к маме приду? Что скажу?
– А разве у нее есть причина для вопросов? – безмятежно спрашивает Зет.
– Хватит издеваться! Что вы со мной сделали?!
– Что вы, никаких издевок! Сергей Алексеевич, вы переутомились, долго спали, вам просто что-то причудилось спросонок, – очень серьезно отвечает Юфим и вытаскивает из кармана небольшое прямоугольное зеркальце. – Вот, посмотрите, пожалуйста.
Серый недоверчиво смотрит на себя, моргает, вертит головой, но в зеркале отражаются его родные синевато-серые глаза с самой заурядной челкой. От всех изменений осталась лишь другая стрижка, короткая на затылке, с удлиненными прядями на лбу.
– Я же видел… – бормочет Серый, поднимая потрясенный взгляд.
У хозяев одинаковые, очень красивые нездешние лица, он уверен в этом. Да, можно увидеть одинаковые губы, носы, подбородки… Но воедино ничего не складывается, как он ни всматривается.
– Вы просто не проснулись. Кушайте, пожалуйста, а не то остынет, – хором отвечают Зет и Юфим и улыбаются так доброжелательно, что у Серого пропадает всякое желание задавать еще какие-то вопросы и спорить.
Разве с хозяевами вообще можно спорить?
Руки сами, словно в дурном сне, тянутся к ложке, рот закрывается, и Серый молча приступает к каше.
Глава 7
Серый выходит из рощи прямо к кладбищу и тут же попадает в теплые объятья мамы. Она беспокойно гладит
– С тобой все хорошо? Они ничего не сделали? – на всякий случай уточняет она. – Почему так долго?
Серый все еще чувствует себя стеклянной фигуркой, которую завернули в мышцы и кожу. Но он не признается маме в этом даже под угрозой расстрела. Ей без того хватит беспокойства… Стоп. Он ушел в поместье к двум подозрительным типам, ушел на ночь, исчез почти на сутки. А мама не пошла проверять, что там делают с ее сыном?
– М-м… – неопределенно тянет Серый и недоверчиво смотрит на маму.
– Ты постригся? – она ерошит короткие волосы на затылке и въедливо уточняет: – Так что ты там делал столько времени?
Со стороны усадьбы раздаются плавные звуки вальса. Хрустальные короткие переливы рояля текут, словно ручей по камням. Через мгновение к ним присоединяется тягучее пение терменвокса.
Серый страстно хочет сказать правду, но… Но зеленые, не тронутые хмарью деревья шелестят над головой, а внизу его дожидаются теплый дом, вкусная еда и безопасность. А если мама узнает, что с ним что-то сделали, то это все придется бросить и вновь попасть в бесконечную гонку с хмарью. А Серый так устал ходить с постоянной оглядкой… И ему на самом деле могло просто показаться…
– Струны в рояле помогал менять, – брякает Серый наобум. – Жутко сложная работа. Еле-еле втроем справились.
– Что, целые сутки работали? – хмурится мама.
Серый кивает.
– Так струн много! Рояль же!
– Понятно. Почему ночевать не пришел? Я волновалась!
– Ну… это… – Серый мнется, отводит взгляд. Ему решительно нечего сказать в свое оправдание.
Мама придумывает объяснение сама:
– Отметили окончание работы, да? Пили? Курили? Не отводи взгляд, я вижу, когда ты врешь!
Серому и не хочется врать, но признаться в потере памяти язык не поворачивается. Поэтому он молчит и виновато смотрит в землю. Мама убеждается в своей догадке и развивает тему:
– Что пили? Водку? Виски?
– Мам, ну какая водка? Какой виски? – слабо возмущается Серый. – Хозяева такое не пьют!
– Понятно. Вина наклюкались, – заключает мама и дергает его за ухо. – Вкусно хоть было?
Серый обиженно трет ухо, сопит и бормочет:
– У них все вкусное…
Мама дергает его за ухо еще раз и отпускает, окончательно успокоившись.
– Ладно, горе ты мое, пошли домой.
Серый озадаченно моргает.
– Это все?
– А что еще я должна сказать?
– Ну… Сказать, почему ты не пошла проверять меня? – растерянно спрашивает Серый.
На лицо мамы наползает сложное выражение.
– Я хотела. И пошла, – говорит она и задумчиво смотрит куда-то в деревья. – И дошла. Хозяева сказали, что ты устал и спишь. Я поняла, что все хорошо, и вернулась.
Серый не верит своим ушам.
– Ты вот так просто развернулась и пошла назад?!