Ненасыть
Шрифт:
До Серого доходит.
– И ты… Ты попросил…
– Ага! – Тимур снова срывается на радостный хохот. – Я попросил близнецов вернуть этого чувака! Они сказали ждать завтра к ужину! И стерли Михасю память, типа сюрприз будет. А он попросил автомат с ящиком патронов. Ну, как попросил? Поспорил. Если они в ближайшие сутки притаранят оружие, то он у них месяц будет рабом батрачить, если не сумеют, то в рабы пойдут они. И они согласились! Прикинь?
– Тимур… Они же… – бормочет Серый беспомощно. Рука сама тянется погладить по плечу, как-то остановить и утешить.
– И плевать, что там со мной сделают хозяева! –
Серого разрывает от противоречивых эмоций. Да, он понимает Тимура. Сам бы сделал все что угодно, лишь бы избавиться от такого, как Михась. Но хозяева гораздо страшнее с их непонятными целями и мистическими, абсолютно непостижимыми силами. Хозяева. Серый и сам не заметил, как они все стали их так воспринимать. Почувствовали? Ведь это действительно невозможная власть, если они могут исполнить даже такую просьбу. Вернуть пропавшего человека… У Серого даже кружится голова. Это не виолончель, не пчелы и не оружие, которые худо-бедно, но укладываются в рамки. Самому Серому просить такое и в голову бы не пришло!
– Слушай, Тим, получается, ты знал, что хозяева выполнят просьбу? – озаряет его.
Тимур уже успокаивается: тяжело дышит, устав от смеха, вытирает слезы. Потом достает фляжку с водой, смачивает тряпку и умывается.
– Ну… предполагал.
У Серого перехватывает дыхание.
– Откуда?
– Оттуда. Я знаю, кто такой Эрисихтон, – сообщает Тимур и, поднимаясь на ноги, буднично добавляет: – Пошли вещи собирать, а то мы тут слишком долго тусуемся. По дороге расскажу.
Они идут по комнатам, заглядывают в шкафы, бросают в рюкзаки самые разные хозяйственные мелочи, список которых дала Верочка. Тимур деловито вычеркивает из листка и спокойно рассказывает, не обращая внимания на то, что Серый чуть не глядит ему в рот:
– Короче, Эрисихтон – это древнегреческий царь из мифа. Однажды ему понадобились очень длинные доски. Он походил, посмотрел и решил, что на доски пойдет дуб из священной рощи богини Деметры. Это богиня плодородия и изобилия, если ты не в курсе. Ему, значит, сказали, что типа нельзя рубить. Это любимый дуб Деметры, она расстроится. Но Эрисихтон заявил, что это может быть хоть она сама, ему по фигу. Короче, срубил он тот дуб и еще поржал над жрецами. Деметра посмотрела на этот беспредел и наслала на него вечный голод. Эрисихтон начал жрать и сожрал вообще все. Осталась только дочь, которая умела превращаться во всякие живые и неживые вещи. Она за папулю переживала и, когда начинался очередной приступ, превращалась. Эрисихтон ее продавал, деньги проедал, она возвращалась, и так далее по кругу. Но голод становился все сильнее, и в один прекрасный день Эрисихтон сожрал сам себя. Конец… О, прикольная чашка!
Серый вздрагивает и растерянно моргает, когда Тимур сует ему под нос чашку с круглым котом. Кот лежит, жмурит глаза, а над ним тянется надпись «Я не ленивый, я – энергосберегающий».
– Я не понимаю, – признается Серый.
– Ты не знаешь, что такое «энергосберегающий»? – удивляется Тимур и кладет чашку в рюкзак.
– Мифа не понимаю.
– Серый, ты что, совсем троечником в школе был? – вздыхает Тимур и объясняет: – Смысл в том, что не
– Но как ты догадался, что они даже человека смогут вернуть?! – все еще не понимает Серый.
– Хозяева вернули мне мою виолончель. Это невозможно ну вообще никак, а Эрисихтон поссорился с богиней Деметрой, – снисходительно поясняет Тимур. – Богиней земли, плодородия и изобилия, врубаешься? Зет Геркевич и Юфим Ксеньевич играют ее роль! Они дали нам место для жизни, все необходимое, разрешили просить все, что угодно. Пока мы на них не наедем, будем жить спокойно. Понял?
– Понял… Погоди! Они же запретили просить лишнего! – вдруг понимает Серый и бледнеет. – Тимур, ты знаешь, что это – лишнее?
Тимур замирает, хмурится и напряженно думает.
– Наверное, их усадьба… или еще что-то из разряда ненужной роскоши. И разве они говорили «просить»? По-моему, условие звучало, как «не брать лишнего».
Он пожимает плечами и оценивающе вертит подставку для стаканов. Но Серый не верит, что все так просто.
– Тимур, – тихо-тихо говорит он. – А если лишнее – это человек?
Тимур застывает. Подставка выскальзывает из его рук и с громким звоном разбивается о кафельный пол.
В доме повисает долгая тишина.
– Нет, – наконец, отмирает Тимур. – Они бы предупредили.
– С чего ты взял? – Серый уже злится.
А Тимур наклоняется и собирает осколки, отвечая:
– В сказках героев всегда предупреждают.
– Но мы-то не в сказке!
– Хозяева ведут себя как сказочные герои. Значит, и живут по сказочным законам.
Серый не находит, что сказать на такое умозаключение. В памяти всплывает пруд, в котором отражается несуществующая луна, улыбка Зета, его слова: «Мы начинаем с самого начала», ощущения зыбкости после возвращения – и все возражения тают, не успев зародится.
– Наверное, ты прав, – тихо говорит Серый, отступая. – Ты как-то сразу… не знаю…
– Врубился? – Тимур выбрасывает осколки в пустое мусорное ведро, выпрямляется. – Да не сказать. Знаешь, я человек искусства. А мы люди такие… иррациональные. Больше на интуицию полагаемся. Так, мы всё взяли, пошли домой, – он сверяется со списком и закрывает рюкзак.
Серый замирает, попадая под его пристальный, какой-то настороженный взгляд.
– Что?
– Я надеюсь, всё, что ты сейчас узнал, не повлияет на твое отношение ко мне? – уточняет Тимур.
– А? – Серый изумляется и машет руками: – Нет! Конечно, нет, ты что?
– Ну вот и славно, – веселеет Тимур и заглядывает список. – Так, ну вроде всё нашли. Пошли домой?
Он выглядит беспечным и спокойным. А вот в Сером ворочается нечто, очень похожее на ужас.
Глава 9
Огородные участки в деревне большие – в футбол играть можно. Такой же достался и их группе. Чистят от сорняков его долго, но когда мучения с подготовкой заканчиваются, Михась и Прапор довольно потирают руки. Отдохнувшая, напитанная перегноем земля обещает полыхнуть шикарным урожаем. И его не побьет рыжая хмарь. Михась выискивает в семенах поздние культуры, и сажать выходят все, даже Верочка.