Ненасыть

Сон Ирина

– Плевать. Она мне никогда не нравилась! – заходится смехом.

Юфим подхватывает. Смех у них по-прежнему абсолютно синхронный, звонкий, срывающийся на чирикающие звуки. Серый и Олеся неловко топчутся у порога, Тимур, не смущаясь, хватает виноградную кисть и начинает ее ощипывать, с любопытством глядя на граммофон. Вадик проходит мимо хозяев к столику, наливает вина в бокалы и протягивает один Серому.

– Мы для них слишком трезвые.

Серый пробует вино… и сам не понимает, как выпивает всё. Сладкое, нежное, ароматное, оно ничуть не похоже на то, какое

они иногда пили в супермаркете. В голову тут же стучится опьянение, обвивает мягкими руками и утягивает в плывущий, полный удовольствия мир. Серый подхватывает смех близнецов. Раскрасневшаяся Олеся падает на подушки. Тимур танцует вальс. Всё кружится, сливается в единое целое. Кажется, в какой-то момент они выскакивают из усадьбы и носятся по лужайке, катаются по траве, улыбаются звездам, а звезды кружатся и веселятся вместе с ними. Серому так хорошо, что хочется петь. Мир танцует с ними всю ночь, а утро…

Утро встречает их в беседке, среди подушек, черных перьев и покрывал. Голова не болит, но тяжесть и гудение в ней такие, словно Серый всю ночь стоял внутри огромного звонящего колокола. Он приподнимается, сбрасывает с себя чью-то руку, и нос к носу оказывается с Юфимом. Глаза у него огромные, синие-синие, изумленные. Серый оглядывается, и понимает, что в беседке спит вся компания.

– Что это было? – спрашивает Серый.

– Братец прислал вино, – хрипло, точь-в-точь как Зет, отвечает Юфим.

– Поль?

– Нет. Денис. Он делает отличное вино.

– Из чего? Из конопли? Торкнуло как… – стонет Тимур, открывает глаза, понимает, что лежит в обнимку с Олесей, и после задумчивой паузы радостно заключает: – Знаете, у него реально клевое вино!

Серый не придумывает ничего лучше, чем спросить:

– Сколько же у вас братьев?

Лицо Юфима принимает такое сложное выражение, словно он пытается извлечь квадратный корень из уравнения с неизвестным.

– Мы не считали, – вместо него отвечает Зет.

В беседке прохладно. Розовый свет восходящего солнца лишь подчеркивает сизые тени, не грея. Благо вокруг так много подушек и покрывал, что можно зарыться в них по самый нос, что Серый проделывает с удовольствием. Хозяева лежат в обнимку и расплетаются лениво, нехотя. Мелькают руки, ноги, и их кажется так много, что у Серого кружится голова.

Зет поднимается первым и, обнаружив, что из одежды на нем только штаны, закутывается в пурпурное покрывало на манер греческой тоги и прихватывает ее широким поясом. У него получается легко и непринужденно, сноровка выдает немалый опыт. Зет аккуратно пробирается к стоящим на столе бутылкам и блюдам, наполняет пару бокалов, подхватывает виноградную гроздь и возвращается, так же аккуратно обойдя спящего Вадика.

– Доброе утро, мой царь, – вполголоса говорит Юфим, принимая бокалы.

Зет повторяет его улыбку, ложится на подушки и, отщипнув от грозди ягоду, скармливает ее близнецу.

– Доброе утро, брат мой.

Юфим жмурится от удовольствия и запивает вином.

От смущения у Серого так пылает лицо, что он не чувствует утреннюю прохладу.

– А можно еще раз, со мной, но не

так откровенно? – спрашивает Тимур и переползает к ним поближе, уложив Олесю на свое место и накрыв ее плечи еще одним покрывалом.

Зет с добродушной ухмылкой щелкает его по носу и с видом царя, одаривающего невероятной милостью, отрывает веточку от виноградной грозди.

– Вот. Похмеляйтесь на здоровье, Тимур Ильясович, – говорит он. – Вино на столе, завтрак тоже.

Тимур ничуть не обижается и тут же съедает подарок, не забыв поделиться с Серым. Во рту растекается сладкий сок, гудение тут же исчезает из головы, и та становится легкой. Тело наполняется такой бодростью, словно и не было никакой ночной пьянки.

– Так значит, вы поклоняетесь греческим богам? – вдруг спрашивает Тимур. – Ну, вино это… Денис… У вас религиозный культ какой-то?

– О, какой умный и начитанный юноша, – хмыкает Юфим и поворачивает голову к брату. Тот лениво потягивает вино из своего бокала. – Зет Геркевич, мы поклоняемся кому-нибудь?

Тот бросает на него косой взгляд, не отвлекаясь от своего занятия, и неопределенно вертит холеной рукой.

– Зет Геркевич говорит, серединка на половинку, – радостно отвечает Юфим.

– Это как?

– Источник нашей жизни и силы – наш великий Отец. Мы любим его и слушаемся, как послушные сыновья. Остальных мы вольны не слушать.

Юфим так и говорит «Отец», с большой буквы. Тимур задумывается, шевеля губами, и на его лице разливается такое изумление, что Зет и Юфим смеются.

– Неужели?.. – бормочет Тимур, и глаза у него округляются все больше и больше. Он хватает воздух ртом, издает странные звуки, беспорядочно тычет пальцем в небо.

– Да, – искренне веселится Юфим.

– И поэтому купол?.. И лампочки?.. И свет?..

– Да.

– И вы? Вы, получается, тоже?!

– Да-да, – кивает Юфим и прикладывает палец к губам. – Только тсс! Это вроде как секрет. Но поскольку вы сами догадались… – он с сомнением смотрит на Серого, Вадика и Олесю и уточняет: – Ведь догадались же?

– Что вы из греческого пантеона? Конечно! – клянется Тимур.

Серый судорожно кивает. Несмотря на то, что догадался вовсе не он. Да если бы не Вадик с книжками, не Тимур с мозгами, он бы в жизни не догадался, что их хозяева – это настоящие живые боги! Серый понятия не имеет, кто именно перед ним, и отчаянно жалеет, что начал чтение со скандинавской мифологии, а не с греческой. Из школьного курса, ненужного в мире хмари, а потому основательно забытого, вспоминаются лишь двенадцать подвигов Геракла.

– Может, теперь ответите, что тут творится? – тем временем продолжает Тимур.

Хозяева переглядываются, перемигиваются одними им известными сигналами. Зет едва уловимо качает головой в отрицании, Юфим умоляюще сводит брови. И после небольшой паузы Зет сдается: машет рукой и молча отщипывает виноград.

– Я уже однажды говорил Сергею Алексеевичу, мы начинаем заново, – говорит Юфим с улыбкой. – Старый мир исчез. Наша миссия – взять остатки и построить новый. Новый мир – новые законы… Новое человечество.