Ненавижу блондинов
Шрифт:
— Подлец! — гаркнуло над ухом голосом мамы, я вздрогнула от страха и очнулась.
Глаза выхватили золотистого цвета сруб и массивную деревянную дверь с коваными дверными петлями. Пошлись по навощенным темного дуба половицам, окнам, прикрытым жалюзи, и остановились на глубоких креслах, кожаном диване, куда меня перенес… Виктор(!) Именно его кожаная куртка прикрывала мои плечи. От нее шел терпкий запах его туалетной воды. Самого мужчины нигде не было. Я спала в одиночестве.
Так вот почему он приснился! Никакой это не вещий сон на новом месте, когда снится жених
Вопреки логике я закуталась в куртку сильнее, уткнувшись носом. Глаза обежали небольшую пустую комнату, украшением которой, не считая длинного дивана, была широкая плазма на стене и стеклянный столик с наполненной фруктами вазой. Глядя на румяные бочка яблок, захотелось пить.
— Проснулись, — в дверях, открывавшихся вопреки ожиданиям, бесшумно, появился Виктор.
Он небритый, с синевой под глазами от недосыпа, но бодрый и одуряюще пахнущий той самой водой. И я, красавица, с помятым лицом и нечесаными лохмами, закрывающими глаза и щеки. Из нас получится отличная парочка несвежих зомби.
— Маша как? — первое, что слетело с губ, когда его увидела. Попыталась кое-как поправить рассыпающиеся волосы, лезущие в глаза. Не получив ответа, предложила: - Виктор, можно на «ты». Так обоим проще, — решила сократить между нами дистанцию. Глупо «выкать», когда знаем друг друга давно. — Где это мы? Долго я спала? Заснула, даже не заметила когда. О Маше что-нибудь известно?
— Мы в тульской области, в одном из домиков туристического кемпинга. Это на реке Шиворонь. Не слышали? Рыбалка тут отличная. По сведению Шалого Романа в этом районе, в лесу похитители оставили Машу. Квадрат этот и соседние уже прочесывают с собаками. Я сразу же по приезде отдал ее одежду. Теперь работа пойдет быстрее. Может, завтрак? Кофе? Хотя время уже к обеду.
Ну, я и соня! Почти половину дня продрыхла. Вырубилась, и меня таскал мужик, как мешок картошки. Вот позорище! Переживающая мать и спит мертвецким сном…
— Умыться бы, — прервала самобичевание и заозиралась в поисках своей сумки.
Она нашлась сама, когда заиграла мелодия вызова. Звонила мама. И не ответить было нельзя. Я вскочила и босиком добежала до кресла, где лежали мои вещи: куртка и сумка. Нашла мобильный и успела нажать прием раньше, чем закончился звонок.
— Ань, ну как ты? Как Москва? Ты домой когда? — начала мама, не утруждая себя «приветами». — Ты не забыла купить тот крем-гель от суставов, что я заказала… И конфеты не забудь, что я люблю… И Петровне…
— Добрый день, мама, — прервала поток ее инструкций. — Я в порядке. Москва стоит. Что ей сделается? Я на днях собираюсь обратно. Про бальзам «Лошадиная сила» помню и Бабаевский шоколад не забыла, и Петровне пряников ее любимых. Скоро вернусь и все привезу. Только Маша определится с работой и сразу уеду, — отчеканила четко, чтобы не прогореть на вранье.
— Хорошо. Умница. Кстати про Машу… Ань, я чего звоню-то… Марьяша звонила с утра… рано-рано… и просила твой номер. Говорит, стерла случайно у себя в телефоне. Звонила с чужого какого-то. Это ей служебный дали, чтобы все звонки за счет фирмы?
Я
— Маша… звонила тебе, — еще не веря услышанному, прошептала я, — с другого номера… Когда, мам? Что она сказала?
От волнения у меня совершенно сел голос. Откашлялась. Услышала шаги подошедшего Виктора. Он встал за спиной, слишком близко, и внимательно слушал. Я буквально кожей, покрывшейся мурашками, ощущала его большое тело за своей спиной.
И мне не нравилось, как я на него реагирую. Перевела разговор на громкую связь, чтобы ему было слышно, и он не вздумал прижиматься.
— Да чем ты слушаешь меня? Она хотела твой номер… Случайно стерла его в телефоне. А звонила с незнакомого, — ее раздражала моя бестолковость и необходимость повторять дважды.
— Что она хотела мне сказать? Что еще говорила? — я нервно сглотнула, не веря, что мой ребенок, наконец, объявился.
— Говорила, конечно. Передать хотела, что задержится на работе до обеда, чтобы ты не волновалась. А ты и не волнуешься, смотрю. Голос сонный… Спишь что ли? Не спи днем — вредно! Я же тебе…
— Ты ей передала мой номер? — снова прервала поток ее нравоучений, не в силах ждать его конец.
— Та забыла я, — беззаботно отмахнулась мама: — Тут такое дело… Я же подлеца вычислила. Помнишь, того, что с Нового года мусор оставляет в подъезде. Я-то грешила на Мишку-шалопута из тридцать третьей, а это… нет слов у меня приличных… Ксан Ксаныч из восьмой. Нет, ну кто бы мог подумать! Такой мужчина приличный с виду! Военный пенсионер!
— Настоящий полковник… — поддакнула я, размышляя, когда и откуда могла позвонить дочка.
— Вот-вот, полковник и такой подлец оказался, — сокрушалась мама, точно Ксан Ксаныч ее у алтаря бросил. — Вот и верь после этого людям. Я же ему, как порядочному…
— Мам, ты можешь мне переслать номер, с которого звонила Маша? Сейчас…
— А что случилось? — сразу насторожилась мама. — С чего срочность-то?
Обычно я не позволяла себе перебивать ее излияния, но вот уже третий раз нарушила правила. Такое не могло не насторожить мою недоверчивую маму. Нужно как-то усыпить бдительность и вывернуться. Посвящать ее в подробности проблемы не стала даже Маша. Это хороший знак. Будь она в настоящей опасности — она бы сказала все бабушке. Но она может не осознавать угрожающую ей опасность.
— Не могу дозвониться до нее на старый номер. Теперь-то понятно, что у нее поменялся. Попробую дозвониться на новый.
Мои невнятные объяснения полностью устроили маму. Расспрашивать подробности она не стала, отключив обычную подозрительность. Спасибо соседу Ксанычу, занимавшему сейчас все ее мысли.
— Не могу я дать. Я же фото Ксан Ксаныча сделала, когда он мусор бросал. Улики собрала. И Петровне с первого этажа телефон отнесла. У нее внук придет из школы и распечатает нам фотографии. Крупно, чтобы лицо и мусор было видно. А мы с Петровной на всех подъездах повесим. Пусть мерзавца все узнают в лицо.