Ненавижу блондинов
Шрифт:
В голосе мамы слышалось торжество. Зло в лице пенсионера Ксан Ксаныча было наказано, еще один день на пенсии прожит не зря.
— Это хорошо, мам, но ты сейчас перешли мне Машин номер. Ты же у Петровны?
— Нет, конечно! Чего я у нее не видела? Пеларгонии ее? Так мои лучше. И кот у нее лишайный и царапучий. Я в парикмахерской. В очереди. Так-то по записи, но тутошние девочки меня знают. А у них стационарный телефон стоит. Для клиентов бесплатно. Вот я и звоню. Тете Гале в Керчь уже позвонила. Теперь тебе вот..
Я мысленно просчитала
— Мама, ты сейчас пойдешь к Петровне и передашь мне номер, с которого звонила Маша. Слышишь? Вот прямо сейчас, не дожидаясь прически, поняла?
— Это что, так срочно? — недовольно отозвалась мама: — Я хотела с Любой из Тувы поговорить. И Александру Петровичу насчет картошки напомнить.
У нее был еще целый список, кого из родни и знакомых обзвонить. И я отвлекла ее в самом начале. Ее очередь на стрижку и покраску как раз подходила, а я ей ломала все планы. Можно было сказать ей правду, но тогда она, плюнув на мои просьбы, сама позвонила бы на Машин номер и, быть может, ухудшила и без того не лучшую ситуацию дочки. Я-то планировала отдать номер Виктору, чтобы тот узнал, кому принадлежит и нынешнее местонахождение. Если он разрешит — позвоню. Главное не навредить дочке.
— Очень срочно… Мама, очень! Пожалуйста, поторопись! — потребовала я.
— Ладно-ладно, не торопи меня, — удивленная моим неожиданным напором, она сдалась. — Иду уже…Жди звонка, — огрызнулась она и отключилась.
Шумно выдохнув, тяжело опустилась в кресло, прямо на сумку и одежду, даже не заметив этого. Уставилась перед собой, пытаясь сдержать рвущуюся наружу улыбку радости, что дочка жива и здорова. Что это было рано утром, предпочитала не думать.
— Почему ты не скажешь матери правду про Машу? — поинтересовался Виктор, присев передо мной на корточки. — Боишься за сердце? Она кажется крепкой.
Он обнял мои ладони, удерживающие телефон поверх своими и легонько сжал, выражая поддержку. Глаза шарили по моему лицу, частью укрытому волосами, пытаясь разглядеть черты лица. После отдыха и ночи, больше не напоминавшие жертву пластического хирурга-неумхи. Чувствовала, что отеки сошли, и я начала походить на себя реальную.
— Потому же почему этого не сделала Маша. Будет много крику, а от мамы нужно быстрое решение проблемы. Она из тех людей, кому лучше не знать всех обстоятельств, для их же блага.
— Ясно, — коротко кивнул Виктор, невесело усмехнувшись. — С ней, как и большинством, лучше не раскрывать все карты сразу.
Глава 19. Ностальгическая… или «Неприятное прошлое — что разбитое зеркало. Пытаясь собрать осколки воедино, можно порезаться»
(от
Я торопливо одевался, натягивая футболку и джинсы, привезенные отцом из дома. От резких и быстрых движений появилась испарина. По телу растекается предательская слабость. Руки дрожат как у паралитика. Ненавижу эту слабость в себе.
На столике стыл завтрак, принесенный медсестрой. Я поглядывал на телефон, ожидая звонка от дяди. Маша, где она, что с ней — это все что меня интересовало. Отец вышел сделать звонки по работе и домой. Мачеха только уехала, крутилась тут с полчаса, делая печальный вид, приехала типа навестить меня. Уверен, она просто проверяет, не обманывает ли отец ее, не ночуя дома. Еще и девчонку с собой притащила.
Австралийский приемыш, тоже Зоя, как она. Сама попросилась — соскучилась. Все дети Зои похожи на отца, а эта рыжая, глазастая, кудрявая и трусиха или немая. Вечно молчит и прячется за мачеху. Я с ней не разговариваю. Мне не нравится, как она вечно таращится на меня из-за каждого угла в доме своими карими глазищами, молча разглядывает. А заметит, что я ее увидел — линяет со скоростью звука. Ни разу не видел, как она улыбается. Может, не умеет. Странная какая.
Фамилию нашу она так и не получила. Официально мачеха только опекун. Отец и Зоя ее не удочерили. Мачеха записала на свою фамилию. Так что официально она не член семьи Шалых. Пожалуй, с этими глазами в пол лица, она будет ничего, когда подрастет. Сейчас ей пять или шесть. Лет через десять Вадос точно получит от меня в нос, если косо глянет в ее сторону.
Млин… Братья и сестра черти бесявые, эта рыжая тихушница вечно молчит, «пидороно горе» Вадос достает конкретно. В нашей семье природа явно отдохнула на детях. Ну, кроме меня, конечно.
У меня один недостаток — терпеть не могу рыжих. Спасибо брату и его постоянным издевкам за спиной отца и дяди. Теперь к нему прибавилась эта австралийка. Если бы пышные кудри Зойки хотя бы отливали благородной медью, а то морковка — морковкой. Хорошо еще не конопатая.
— Макс, ты зря поднялся. Тебе еще рано, — отец появился как всегда незаметно и тут же начал указывать, что мне делать. — Ты не позавтракал.
Я только глянул в его сторону, сдерживая рвущиеся с губ слова. Вечно он трясется надо мной, точно я хрустальный. Ничего со мной не случиться. Ну, а случиться — судьба такая.
— У меня хорошие новости, — вдруг ошарашивает отец, похоже, уже смирившись с тем, что я сегодня уйду из больницы и буду помогать с поисками: — Мы нашли Машу.
Чувствую, как отпускает внутреннее напряжение. Прикрываю на секунду глаза. Уходит страх и все те чувства, что я запрещал себе обнародовать. Оборачиваюсь к нему, секунду сверлю его сосредоточенное и хмурое лицо взглядом и жду продолжения. Но он по своему обыкновению молчит. Знал бы он, как бесят его «мхатовские» паузы. Начал — говори. Или с Машей случилось что-то настолько страшное, что он скрывает правду…